«Вся Россия - наш сад» (в чем заключается оптимизм пьесы А.П. Чехова «Вишневый сад»)

    «Вишневый сад» — одна из наиболее многозначных пьес Чехова. Здесь стоит подзаголовок «комедия», но во время представления зрители почти не смеются. И рецензенты после первой постановки «Вишневого сада» в Московском Художественном театре отмечали, что в пьесе поставлен «памятник над могилой симпатичных белоручек, орхидей, отцветших за чужим гробом... Вялое покорство и кроткость их наполняют сердце ужасом и жалостью». А будущий нарком просвещения в первом советском правительстве А.В. Луначарский утверждал, что чеховские герои обнаруживают бессилие перед жизнью: «Но что делает пьесу до боли грустной, это общая идея бессилия человека перед жизнью, бессмысленностью, стихийностью совершающегося процесса. Жизнь сама нами владеет, наделяя нас разными масками и ролями. Настоящая «циркуляция дела» совсем не в людских помыслах и желаниях, она вертится помимо их...»
    «Симпатичные белоручки» и «отцветшие орхидеи» — это, конечно же, владелица сада разорившаяся помещица Раневская и ее столь же легкомысленный брат Гаев, проевший свое состояние, по образному чеховскому выражению, на леденцах. Они действительно бессильны перед жизнью и беспомощно барахтаются в ее стихийном стремительном потоке. И Раневская, и Гаев безраздельно принадлежат прошлому. Будущего у них нет. Но все-таки, как отмечал один из критиков, «Вишневый сад» «символизирует собою не одни только отрицательные моменты прошлого». С какими же образами связан положительный идеал пьесы?
    Пожалуй, наибольшие симпатии у нас вызывают «вечный студент» Петя Трофимов и любящая его дочь Раневской Аня. Они иногда подвергались критике как не самые выразительные персонажи пьесы. Но надо принимать во внимание и цензурные условия. Чехов прямо писал О. Л. Книппер-Чеховой 19 октября 1903 г.: «Ведь Трофимов то и дело в ссылке, его то и дело выгоняют из университета, а как ты изобразишь сии штуки». Но речь Трофимова: «Вся Россия наш сад. Земля велика и прекрасна, есть на ней много чудесных мест... Мы отстали, по крайней мере, лет на двести, у нас нет еще ровно ничего, нет определенного отношения к прошлому, мы только философствуем, жалуемся на тоску или пьем водку». Эти слова, сказанные в начале XX века, вполне применимы и к русской интеллигенции конца нашего столетия. Трофимов, однако, не теряет оптимизма. Он убежден, что «чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычайным, непрерывным трудом». Трофимов убежден: «Человечество идет вперед, совершенствуя свои силы. Все, что недосягаемо для него теперь, когда-нибудь станет близким, понятным, только вот надо работать, помогать всеми силами тем, кто ищет истину. У нас, в России, работают пока очень немногие. Громадное большинство той интеллигенции, какую я знаю, ничего не ищет, ничего не делает и к труду пока не способно. Называют себя интеллигенцией, а прислуге говорят «ты», с мужиками обращаются, как с животными, учатся плохо, серьезно ничего не читают, ровно ничего не делают, о науках только говорят, в искусстве понимают мало. Все серьезны, у всех строгие лица, все говорят только о важном, философствуют, а между тем у всех на глазах рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота... И, очевидно, все хорошие разговоры у нас для того только, чтобы отвести глаза себе и другим». Выход чеховский герой видит в том, чтобы своим примером указать другим путь к иной, лучшей жизни. Он говорит нуворишу Лопахину: «Дай мне хоть двести тысяч, не возьму. Я свободный человек. И все, что так высоко и дорого цените вы все, богатые и нищие, не имеет надо мной ни малейшей власти, вот как пух, который носится по воздуху. Я могу обходиться без вас, я могу проходить мимо вас, я силен и горд. Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!» Петя Трофимов свято верит, что либо сам дойдет до будущей светлой цели, либо укажет «другим путь, как дойти». Он надеется, что удастся проложить путь в лучшее будущее. Здесь устами Трофимова говорит сам драматург. Чехов полагал, что интеллигенция должна быть свободна от материальной зависимости от власть имущих и что ей следует вести народ к лучшему будущему. С этим он связывал надежды на оздоровление русского общества. Преданный в последней чеховской пьесе все равно символизировал юность, поэзию, родину, возвышающуюся над страстями человеческими. Интересно, что в своем ялтинском саду Чехов среди прочих деревьев посадил и вишни. И с гордостью рассказывал другому русскому писателю А.И. Куприну: «Ведь здесь до меня был пустырь. А я вот пришел и сделал из этой дичи культурное, красивое место... Знаете ли, через триста-четыреста лет вся земля обратится в цветущий сад. И жизнь тогда будет необыкновенно легка и удобна». Вот о такой жизни и мечтают Трофимов и Аня. И наиболее верный путь к ней — свершить хоть одно доброе дело, и для начала посадить хоть одно дерево в новом саду, который должен вырасти на месте вырубаемого дельцом Лопахиным вишневого сада.

    (1860 — 1904), прозаик, драматург
    Родился 17 января (29 н.с.) в Таганроге в купеческой семье, со строгими правилами воспитания. С детских лет Чехов помогал отцу в лавке.
    В 1868 поступил в гимназию. Когда вся семья Чеховых переехала в Москву, будущий писатель остался в Таганроге и зарабатывал на жизнь репетиторством, чтобы окончить учение. Окончив гимназию в 1879, уехал в Москву и поступил на медицинский факультет Московского университета, где слушал лекции знаменитых профессоров — Н. Склифосовского, Г. Захарьина и др. В 1884, получив звание уездного врача, Чехов начал заниматься врачебной практикой.
    Еще будучи гимназистом, он писал юморески, участвуя в гимназическом журнале. В студенческие годы, чтобы зарабатывать себе на жизнь, сотрудничал в журналах "Стрекоза", "Будильник", "Зритель" и др., подписываясь разными псевдонимами, но чаще всего Антоша Чехонте. С 1882 писал для петербургского журнала "Осколки", вел обозрение "Осколки московской жизни" (1883 — 85).
    В 1884 вышла первая книга рассказов Чехова — "Сказки Мельпомены", затем следуют "Пестрые рассказы" (1886), "В сумерках" (1887), "Хмурые люди" (1890). В эти годы писатель испытывает сильное влияние Л. Толстого, которое сказывается в рассказах "Именины", "Скучная история". Неудовлетворенность своим творчеством, своими знаниями, особенно знанием жизни, подвигает его на решение, удивившее современников, — ехать на остров Сахалин, остров царской каторги и ссылки. Это путешествие было подвигом писателя. Поездка через всю страну, пребывание на Сахалине, изучение жизни каторжан и ссыльных, проведенная Чеховым перепись населения Сахалина — все это оставило глубокий след в его творческом сознании. После возвращения он написал книгу "Остров Сахалин" (1893 — 94); отразились сахалинские впечатления и в рассказах "В ссылке" (1892), "Палата № б". Поездка значительно ухудшила состояние здоровья Чехова: обострился туберкулезный процесс. В конце 1880 он много работал для театра: пьесы "Иванов", "Леший", "Свадьба", водевили "Медведь", "Юбилей" и др. В 1892 Чехов купил имение Мелихово, где помогал местным крестьянам как врач, строил школы для крестьянских детей, выезжал в губернии, охваченные голодом, участвовал во всеобщей переписи населения. В Мелихово было написано много прекрасных произведений: "Попрыгунья", "Скрипка Ротшильда", "Учитель словесности", "Чайка", "Дядя Ваня" и др. В начале века Чехов создал такие замечательные пьесы, как "Три сестры" и "Вишневый сад". Все пьесы были поставлены на сцене МХАТа. В 1898 Чехов переехал в Ялту, где построил дом, в котором у него бывали Л. Толстой, М. Горький; Бунин, Куприн, художник И. Левитан. В 1901 Чехов женился на актрисе МХАТа О. Книппер. В последние годы писатель был занят подготовкой своего собрания сочинений, вышедшего двумя изданиями (1899 — 1902 и 1903) в издательстве А. Маркса. В 1904 в связи с резким ухудшением здоровья Чехов поехал для лечения в Германию, на курорт Баденвейлер. Здесь 2 июня (15 н.с.) он скончался.