Война в повести К Ворбьева "Это мы Господи!"

С каждым годом все дальше и дальше уходит от нас война, все меньше становится свидетелей тех страш­ных событий. Но имеем ли мы право забыть годы, во­шедшие горем в каждый дом, унесшие жизни мил­лионов людей? Можем ли мы предать память о наших дедах, отдавших свою жизнь за свободу своей Роди­ны, своих детей и внуков? И особенно ясно это пони­маешь после прочтения книг о Великой Отечествен­ной войне, написанных авторами, знающими о ней не понаслышке, являющимися прямыми участниками военных действий. Книгой-откровением стала авто­биографичная повесть Константина Воробьева «Это мы, Господи!», написанная в 1943 году. Показанная в ней сила человеческого духа заставляет переосмыс­лить все жизненные ценности, задуматься о смысле собственной жизни. Ведь шли на войну и погибали за свою землю мальчишки, не намного старше нас.Так, герою повести Сергею Кострову всего 23 года, а жизненный опыт его, приобретенный за три года жизни в фашистских лагерях, вызовет сострадание и уважение и у людей более зрелого возраста. Даже в тех нечеловеческих условиях, которые выпали на его долю, Костров сумел сохранить достоинство. «... я мо­лод и хочу жить. Значит, хочу еще бороться». И он бо­ролся. На протяжении всего повествования автор рас­сказывает нам о том, что пришлось пережить, выстра­дать его герою.

Претерпевая муки голода, физические страдания, ежедневную угрозу смерти, молодой лейтенант не ос­тавлял мысли о свободе, использовал каждую малей­шую возможность для избавления от вражеского плена.

Мучительно бесконечно тянулись дни. Многое при­шлось пережить главному герою повести: и тиф, и из­нуряющий голод, когда «от истощения пергаментной бумагой шелестели перепонки ушей, носом нельзя было дышать — шумом и треском наполнялась голо­ва». Видел он, как люди, наделенные властью, изде­вались над другими, беззащитными, людьми — мори­ли их голодом, убивали ради забавы, давали непо­сильную работу. Видел, как «диким и жадным огнем загорались дотоле равнодушно-покорные глаза чело­века при виде серенького кирпичика», как люди теря­ли волю к жизни, человеческое достоинство, смиря­лись со своим бесправным положением, уподобля­лись бессловесным животным. Но были и другие, подобные Сергею Кострову, борющиеся за каждую минуту своей жизни, использующие любую случай­ную возможность для того, чтобы обрести свободу. Та­кими были капитан Николаев, и Ванюшка, и Мотвя-кин с Устиновым. Все они, как и главный герой, про­несли через все испытания удивительную жизнестойкость. Только мысль о побеге давала силы для того, чтобы выжить в страшных условиях фаши­стского плена. «Тяжелым ленивым шаром катились дни. Подминал этот шар под тысячепудовую тяжесть тоски и отчаяния людей, опустошая душу, терзая тело. Не было дням счета и названия, не было счета и определения Думам, раскаленной массой залившим мозг...».




Даже превратившись в «долговязого скелета, обтя­нутого сухой желтой кожей», Сергей Костров думает о том, что в глубине его души еще живет, «то», что «заставляет тело терпеть до израсходования послед­ней кровинки». «Это самое «то» можно вырвать, но только цепкими когтями смерти». Это — сила духа, жажда жизни, свободолюбие. Даже на жестоких до­просах он отстаивает право на свою независимость: «— Почему бежал? — Это мое право».

Право любого человека — быть свободным, стре­миться к свободе. И лишить человека этого права нельзя даже под угрозой смерти.

Не раз бывало и так, что кончались силы, казалось, легче умереть, чем дальше выносить весь этот ужас: «Разогнаться и об острый угол барака... самому», что­бы не распорядился твоей жизнью кто-нибудь другой, считающий себя вправе это сделать. На помощь Сер­гею приходила память: «Оставалось последний раз прошагать мысленно свои двадцать три года. Нет, в прошлом все было так, как надо... Иначе он и не мог. Только так, как было и должно быть! И только обрыв этой немноголистной повести нелепый... без подписи, без росчерка...». Не мог этот упрямый юноша сми­риться с таким концом, и борьба продолжалась. По­весть автобиографична, значит, герой выжил, высто­ял в этом аду, и от своего имени, от имени тех, кто про­шел то же горнило, кричит: «Это мы, Господи!». Слышишь ли ты? Слышал ли ты?

    ВОРОБЬЕВ, КОНСТАНТИН ДМИТРИЕВИЧ (1919–1975), русский писатель. Родился 24 сентября 1919 в с. Нижний Реутец Медвенского р-на Курской обл. в многодетной крестьянской семье. Окончил сельскую школу-семилетку, курсы киномехаников. В 1935 стал литературным консультантом районной газеты г. Медвенка, где с 14 лет публиковал очерки и стихи. В качестве литературного консультанта проработал недолго: за стихотворение На смерть Кирова был исключен из комсомола и вскоре уволен. Поводом послужила найденная у него книга об Отечественной войне 1812, которую партийные идеологи сочли свидетельством «преклонения перед царскими генералами».
    В 1937 переехал в Москву, окончил вечернюю школу и стал сотрудником заводской газеты. Находясь на срочной службе в армии (1938–1940), сотрудничал в армейской газете. По возвращении из армии некоторое время работал в газете Военной академии им. М.В.Фрунзе, затем был направлен на учебу в Высшее пехотное училище. В 1941 Воробьев вместе с другими кремлевскими курсантами защищал Москву. Под Клином попал в плен и оказался в фашистском концлагере в Литве. В 1943 бежал из лагеря и организовал партизанскую группу, которая затем вошла в состав крупного партизанского соединения. В том же году, находясь в фашистском тылу, Воробьев написал свою первую повесть Дорога в отчий дом (опубл. в 1986 под названием Это мы, Господи!). В повести описаны страшные события, которые пришлось пережить автору: фашистский застенок, концлагерь, расстрелы товарищей.
    После освобождения Советской Армией Шяуляя Воробьев был назначен в этом городе начальником штаба ПВО. Демобилизовавшись в 1947, до 1956 работал в торговых организациях Вильнюса, писал прозу. Его первый рассказ Ленька (1951) был опубликован в милицейской газете. В рассказах конца 1940-х – начала 1950-х годов и в повести Одним дыханием (1948) в основном шла речь о буднях литовской деревни.
    После выхода в свет первого сборника рассказов Подснежник (1956) Воробьев стал профессиональным литератором, но вскоре по материальным причинам был вынужден найти работу – до 1961 заведовал отделом литературы и искусства газеты «Советская Литва».
    В начале 1960-х годов вышли в свет повести, принесшие Воробьеву известность: Сказание о моем ровеснике (др. название Алексей, сын Алексея, 1960), Убиты под Москвой (1963), Крик (1962). Действие повести Сказание о моем ровеснике происходило в 1920–1930-е годы в русской деревне. Главные герои – дед Митрич и Алешка-матросенок – становились свидетелями трагического слома крестьянской жизни.
    Повесть Убиты под Москвой стала первым произведением Воробьева из разряда тех, которые были названы критиками «лейтенантской прозой». Воробьев рассказывал о той «невероятной яви войны», которой сам стал свидетелем во время боев под Москвой зимой 1941.
    Трагедия главного героя повести Крик – гибель от взрыва его любимой девушки – становилась символом трагедии целого поколения, юность которого совпала с войной. Манеру, в которой была написана эта и последовавшие за ней повести Воробьева, критики назвали «сентиментальным натурализмом».
    В произведениях середины 1960-х годов Воробьев стремился рассказать «правду о гибели русской деревни». Это стремление воплотилось в повестях Почем в Ракитном радости (1964) и Друг мой Момич (1965). Из-за несоответствия официальным идеологическим установкам повесть Друг мой Момич при жизни автора полностью не публиковалась; сокращенный вариант был опубликован под названием Тетка Егориха (1967). Герой повести Почем в Ракитном радости всю жизнь винил себя за то, что написанная им, мальчиком-селькором, газетная заметка стала причиной ареста его родного дяди. Спустя много лет дядя и племянник встретились в сталинском лагере, в который бывший селькор попал после фашистского плена. Воробьев проводил важную для него мысль о том, что трагедии деревни, войны и плена имели общие корни: разрушение нравственных и социальных основ жизни при Сталине. Герои «лейтенантских» и «деревенских» повестей Воробьева, а также его рассказов (Немец в валенках, 1966, Уха без соли, 1968, и др.) после страшных испытаний оказывались способны на духовный взлет, через душевную боль приходили к катарсису. Воробьев стремился к тому, чтобы способность к духовному взлету сохранили в себе и герои тех его произведений, действие которых происходило в современной ему действительности, – повестей Вот пришел великан... (1971) и И всему роду твоему (1974, не завершена). Писатель понимал, что герои этих повестей живут во время, когда «не стало личности, индивидуальности», и этим усложняется их нравственная задача. Незадолго до смерти писатель работал над романом Крик, который должен был стать продолжением одноименной повести. Определяя его сюжет, он писал, что это «просто жизнь, просто любовь и преданность русского человека земле своей, его доблесть, терпение и вера». Умер Воробьев в Вильнюсе 2 марта 1975. Посмертно удостоен премии Александра Солженицына (2000).