Революция и ее герои в советской литературе (по произведениям И. Бабеля «Конармия» и А. Фадеева «Разгром»)

«И наконец Россия, именно Россия избирает новый, никем, никогда неопробованный путь, и с первых же шагов слышна ее поступь по миру...»

А. Толстой. «Хождение по мукам»

Что бы ни говорили о революции 1917 года, как бы о ней ни отзывались, какие бы мнения ни существовали на ее счет, революция эта в России была величайшим событием, перевернувшим весь ход истории человечества. Практически ни один известный писатель не обошел эту тему стороной. Не были исключением Исаак Бабель и Александр Фадеев.

Сборник рассказов «Конармия» и роман «Разгром» написаны примерно в одно время, в 20-е годы нашего века, сразу же после революции. Авторы сами были непосредственными участниками этих событий, поэтому могли с полной уверенностью говорить обо всем, что видели.

Казалось бы, рассказывают писатели об одном и том же — о гражданской войне. Они оба смотрят на нее с позиций большевиков. Почему же их произведения так отличаются друг от друга?

Когда я прочитала роман Фадеева, не скрою, в душе осталось светлое чувство надежды на что-то хорошее. Левинсон говорит в конце книги: «...Нужно было жить и исполнять свои обязанности». Он и окружающие его партизаны верят в прекрасную будущую жизнь. Они хотят бороться за нее, готовы все отдать, только бы построить коммунизм. Но все же, хотя сам Фадеев и писал, что его герои не идеальные, а совершенно обычные люди, нельзя не заметить, что они романтизированы писателем. У Бабеля же встречаешь действительно живых людей, со всеми их достоинствами и недостатками.

О главном отличии произведений этих двух писателей, на мой взгляд, можно сказать так: Бабель видит отрицательные стороны революции и не замалчивает их, а Фадеев считает, что цель революции оправдывает средства, которыми можно достичь ее, оправдывает «кровь по совести», по выражению Достоевского.

Вот Фадеев пишет о командире отряда: «В эту минуту он почувствовал себя силой, стоящей над отрядом. Но он готов был идти на это: он был убежден, что сила его правильная». Левинсон «не считался ни с чем», он хотел сохранить отряд любым путем, даже не беря в расчет жизни отдельных людей, и автор с ним согласен.

Бабель же показывает жестокость революции, далеко не одобряя ее. Его герой Гедали высказывает мысли писателя о том, что революция не должна приносить горе, страдания бедным людям, потому что она делается именно для них: «А революция — это же удовольствие. И удовольствие не любит в доме сирот». Гедали приходит к выводу, который сделал и сам автор: «Революция — это хорошее дело хороших людей. Но хорошие люди не убивают. Значит, революцию делают злые люди». По Бабелю — порой это действительно так.

У Фадеева же нет сомнений: все, что делают большевики, — хорошо, все же остальное — плохо. Нельзя сказать, что те, кто защищает революцию, совершают насилие: все их поступки — и убийство Фролова, и разорение семьи корейца — оправданы великой целью.

Бабель ничего не утверждает в своей книге, он только задает вопросы, но не отвечает на них. Писатель показывает наряду с героизмом грубость и даже жестокость солдат конармии Буденного по отношению к мирному населению. Все они, «обагренные убийством», причастны к насилию и разрушению. А это нельзя ничем оправдать, никакой великой целью.

Казаки, служившие в армии Буденного, ненавидели местных жителей только за то, что у них был другой быт, язык, культура, презирали их за принадлежность к другой национальности, за то, что они евреи, поляки или украинцы, за то, что они хотят сохранить прежний уклад жизни. Так было на самом деле, и писатель не скрывает этого и не оправдывает своих героев.

Вместо «сладкой революции» люди увидели и испытали всю жестокость гражданской междоусобицы. Насилие стало обычным делом. Человек видит много, очень много крови ни в чем не повинных людей. Для него не остается никаких запретов, он уже ничего не боится, его ничто не сдерживает. И наступает настоящий кошмар, пусть даже люди объединились для борьбы во имя большой цели.

Вот как, например, показывает Бабель в рассказе «Письмо» весь ужас гражданской войны. Отец убивает сына, другой сын — отца. А потом обо всех этих убийствах очень аккуратно и подробно третий сын пишет матери домой: «...Спешу вам описать за папашу, что они порубали брата Федора Тимофеича Курдюкова... Не могу, любезная мама Евдокия Федоровна, описать вам за то, как кончали папашу, потому я был усланный со двора»....

Когда я прочитала этот рассказ, мне стало страшно и тоскливо: неужели нельзя было избежать этого кошмара? Неужели ради прекрасного, светлого будущего надо пройти через такой ад? Бабель не оправдывает подобную жестокость, мы понимаем его невысказанную мысль, что нужно искать другой путь в новую жизнь. Автор не идеализирует своих героев, не проводит резкую границу между «хорошими» и «плохими» людьми, он сам не знает, где она должна проходить. Он просто описывает их жизнь в экстремальных условиях, ведь война, даже война за прекрасные идеалы революции — это всегда условия, отличные от нормальной жизни.

Александр Фадеев через поступки и мысли своих героев дает понять, что другой дороги нет, революция, пусть и с кровью, жестокостью, — единственный способ что-то изменить на земле. «Видеть все так, как оно есть, — для того, чтобы изменить то, что есть, приближать то, что рождается и должно быть»— вот кредо героев Фадеева.

У Бабеля и Фадеева есть существенные отличия и в характеристике героев. Так, например, Бабель пишет об истинном большевике: «...молодой кубанец, неутомительный хам, вычищенный коммунист, будущий барахольщик, беспечный сифилитик, неторопливый враль». Совсем другого человека мы видим в описании Метелицы, типичного большевика, преданного революции: «Метелица нравился ему за ту необыкновенную физическую цепкость, животную жизненную силу, которая била в нем неиссякаемым ключом», о нем шла только «лихая и бедовая слава».

Наверное, закономерното, что каждый писатель индивидуален, каждый видит жизнь по-своему. Возможно, кто-то сделает упрек Александру Фадееву за некоторый схематизм его героев, а Исаака Бабеля упрекнет в излишнем натурализме. Но для нас, читателей, их произведения как бы дополняют друг друга. И светлый, романтичный, полный надежды на прекрасное будущее роман «Разгром», и запутанный, сложный, но одновременно очень правдивый и честный сборник рассказов «Конармия» представляют сложную картину революционного времени.

    БАБЕЛЬ, ИСААК ЭММАНУИЛОВИЧ (1894–1940), русский писатель. Родился 1 (13) июля 1894 в Одессе на Молдаванке, в семье торговца-еврея. В Автобиографии (1924) Бабель писал: «По настоянию отца изучал до шестнадцати лет еврейский язык, Библию, Талмуд. Дома жилось трудно, потому что с утра до ночи заставляли заниматься множеством наук. Отдыхал я в школе». Программа Одесского коммерческого училища, в котором учился будущий писатель, была очень насыщенной. Изучались химия, политэкономия, законоведение, бухгалтерия, товароведение, три иностранных языка и другие предметы. Говоря об «отдыхе», Бабель имел в виду ощущение свободы: по его воспоминаниям, на переменах или после занятий ученики уходили в порт, в греческие кофейни или на Молдаванку «пить в погребах дешевое бессарабское вино». Все эти впечатления легли позднее в основу ранней прозы Бабеля и его Одесских рассказов.
    Писать Бабель начал в пятнадцать лет. В течение двух лет писал по-французски – под влиянием Г.Флобера, Г.Мопассана и своего учителя французского языка Вадона. Стихия французской речи обострила ощущение литературного языка и стиля. Уже в первых своих рассказах Бабель стремился к стилистическому изяществу и к высшей степени художественной выразительности. «Я беру пустяк – анекдот, базарный рассказ, и делаю из него вещь, от которой сам не могу оторваться... Над ним будут смеяться вовсе не потому, что он веселый, а потому, что всегда хочется смеяться при человеческой удаче», – объяснял он впоследствии свои творческие устремления.
    Рано выявилось и главное свойство его прозы: соединение разнородных пластов – как языка, так и изображаемого быта. Для его раннего творчества характерен рассказ В щелочку (1915), в котором герой за пять рублей покупает у хозяйки квартиры право подсматривать жизнь проституток, снимающих соседнюю комнату.
    Окончив Киевский Коммерческий институт, в 1915 Бабель приехал в Петербург, хотя и не имел права на жительство за чертой оседлости. После того как его первые рассказы (Старый Шлойме, 1913, и др.), опубликованные в Одессе и в Киеве, остались незамеченными, молодой писатель уверился в том, что только столица может принести ему известность. Однако редакторы петербургских литературных журналов советовали Бабелю бросить писательство и заняться торговлей. Так продолжалось больше года – до тех пор, пока он не пришел к Горькому в журнал «Летопись», где и были опубликованы рассказы Элья Исаакович и Маргарита Прокофьевна и Мама, Римма и Алла (1916, № 11). Рассказы вызвали интерес у читающей публики и у судебных органов. Бабеля собирались привлечь к уголовной ответственности за порнографию. Февральская революция спасла его от суда, который уже был назначен на март 1917.
    Бабель служил в Чрезвычайной Комиссии, в качестве корреспондента газеты «Красный кавалерист» находился в Первой Конной армии, участвовал в продовольственных экспедициях, работал в Наркомпросе, в Одесском губкоме, воевал на румынском, северном, польском фронтах, был репортером тифлисских и петроградских газет.
    К художественному творчеству вернулся в 1923: в журнале «Леф» (1924, № 4) вышли рассказы Соль, Письмо, Смерть Долгушова, Король и др. Литературный критик А.Воронский писал о них: «Бабель не на глазах читателя, а где-то в стороне от него уже прошел большой художественный путь учебы и потому покоряет читателя не только «нутром» и необычностью жизненного материала, но и... культурностью, умом и зрелой твердостью таланта...».
    Со временем художественная проза писателя оформилась в циклы, давшие названия сборникам Конармия (1926), Еврейские рассказы (1927) и Одесские рассказы (1931).
    Основой для сборника рассказов Конармия послужили дневниковые записи. Первая Конная, показанная Бабелем, отличалась от красивой легенды, которую сочинила о буденновцах официальная пропаганда. Неоправданная жестокость, животные инстинкты людей затмевали слабые ростки человечности, которые Бабель поначалу видел в революции и в «очистительной» гражданской войне. Красные командиры не простили ему «очернительства». Началась травля писателя, у истоков которой стоял С.М.Буденный. Горький, защищая Бабеля, писал, что тот показал бойцов Первой Конной «лучше, правдивее, чем Гоголь запорожцев». Буденный же назвал Конармию «сверхнахальной бабелевской клеветой». Вопреки мнению Буденного творчество Бабеля уже рассматривалось как одно из самых значительных явлений в современной литературе. «Бабель не был похож ни на кого из современников. Но прошел недолгий срок – современники начинают понемногу походить на Бабеля. Его влияние на литературу становится все более явным», – писал в 1927 литературный критик А.Лежнев.
    Попытки разглядеть в революции страсть и романтику обернулись для писателя душевной тоской. «Почему у меня непроходящая тоска? Потому, что (...) я на большой, непрекращающейся панихиде», – писал он в дневнике. Своего рода спасением стал для Бабеля фантастический, гиперболизированный мир Одесских рассказов. Действие рассказов этого цикла – Король, Как это делалось в Одессе, Отец, Любка Казак – происходит в почти мифологическом городе. Бабелевская Одесса населена персонажами, в которых, по словам писателя, есть «задор, легкость и очаровательное – то грустное, то трогательное – чувство жизни» (Одесса). Реальные одесские уголовники Мишка Япончик, Сонька Золотая Ручка и др. в воображении писателя превратились в художественно достоверные образы Бени Крика, Любки Казака, Фроима Грача. «Короля» одесского преступного мира Беню Крика Бабель изобразил защитником слабых, своеобразным Робином Гудом. Стилистика Одесских рассказов отличается лаконичностью, сжатостью языка и в то же время яркой образностью, метафоричностью. Требовательность Бабеля к себе была необычайна. Один только рассказ Любка Казак имел около тридцати серьезнейших редактур, над каждой из которых писатель работал несколько месяцев. Паустовский в своих воспоминаниях приводит слова Бабеля: «Стилем-с берем, стилем-с. Я готов написать рассказ о стирке белья, и он, может быть, будет звучать, как проза Юлия Цезаря». В литературном наследии Бабеля насчитывается около восьмидесяти рассказов, две пьесы – Закат (1927, впервые поставлена в 1927 режиссером В.Федоровым на сцене Бакинского рабочего театра) и Мария (1935, впервые поставлена в 1994 режиссером М.Левитиным на сцене Московского театра «Эрмитаж»), пять киносценариев, среди которых Блуждающие звезды (1926, по мотивам одноименного романа Шолом-Алейхема), публицистика. «Очень трудно писать на темы, интересующие меня, очень трудно, если хочешь быть честным», – писал он из Парижа в 1928. Пытаясь обезопасить себя, Бабель написал статью Ложь, предательство и смердяковщина (1937), прославляющую показательные процессы над «врагами народа». Вскоре после этого признался в частном письме: «Очень плохо живется: и душевно, и физически – не с чем показаться к хорошим людям». Трагедия героев Одесских рассказов воплотилась в новелле Фроим Грач (1933, опубл. в 1963 в США): заглавный персонаж пытается заключить «договор чести» с советской властью и погибает от рук чекистов. В последние годы жизни писатель обратился к теме творчества, которое осмысливал как лучшее, на что способен человек. Об этом написан один из его последних рассказов – притча о волшебной силе искусства Ди Грассо (1937). Бабель был арестован 15 мая 1939 и, обвиненный в «антисоветской заговорщической террористической деятельности», расстрелян 27 января 1940.