Сочинение на тему: Зилов — Герой Вампилова

После эпохи Великой Отечественной войны в изображе­нии героя времени произошел своего рода кризис. В послевоенной действительности не находилось типа под стать Тер­кину, и одно время делались попытки показать в качестве героя времени того же солдата-победителя, только в обста­новке мирной жизни. Попытки эти особого успеха не имели. Вообще послевоенная литература до нашего времени вклю­чительно находится в поиске и еще, пожалуй, не создала та­кого типа, который более или менее полно воплощал бы в себе сущность эпохи, которую мы называем нашей совре­менностью. В качестве героя времени в русской литературе 50-80-х годов выступал то рабочий («Барбинские повести» С. Сартакова, романы Г. Николаевой, Г. Владимова и др.), то «деревенский житель» (В. Белов, Ф. Абрамов, В. Шукшин), то интеллигент («Иду на грозу» и «Искатели» Д. Гранина). Все эти попытки были хотя и не совсем безуспешны, однако недостаточно убедительны. Не получалось такого человека, который воплотил бы в себе сущность эпохи, стал бы ее сим­волом. И происходило это прежде всего из-за негласной, но самоочевидной установки на то, чтобы герой времени был, конечно, положительным героем, а такую задачу выполнить было нелегко. И может быть, ближе всех подошли к реше­нию проблемы героя времени как раз те писатели, которые не стремились создать в своих произведениях образы людей, наделенных всеми возможными коммунистическими добро­детелями. Так, Вампилов в пьесе «Утиная охота» создал сильный и запоминающийся образ далеко не положительного героя Зилова, в котором легко узнаваем типичный для своего времени характер. Зилов — циник, приспособившийся к жизни и приспосабливающий саму жизнь для удовлетворе­ния своих потребностей, он, на первый взгляд, человек во­обще без какой-либо системы ценностей, для него нет ничего святого, да и в нравственном отношении его не назовешь не то что идеальным, а хотя бы просто чистоплотным. Но та­лант драматурга заключается как раз в том, чтобы показать, как это издавна повелось в русской литературе, трагедию и несчастье даже такого человека, найти в нем человеческое, не поглумиться над ним, а посочувствовать ему. И мы видим, что Зилов, изолгавшийся демагог, во многом похож на нас самих, приученных социальными обстоятельствами идти на компромисс с совестью. Но мы видим и то, что такая нравст­венная позиция не приносит счастья Зилову, как не приносит она счастья и нам. Зилов рвется из этой фальшивой жизни и не может вырваться. И конечно же, есть у него в душе (не может не быть!) что-то светлое, какая-то не захваченная ци­низмом и демагогией часть душевного пространства. Такой отдушиной становится для Зилова утиная охота, где он ста­новится самим собой, где не надо лгать и рассчитывать, где можно просто полностью отдаться потоку жизни, единению с природой, самому процессу охоты — словом, чему-то на­стоящему, в отличие от той неподлинной жизни, которую ведет Зилов в повседневности. Образ Зилова, несомненно, типичен, ибо отразил характерное для эпохи конца 60-х го­дов эмоциональное состояние очень многих людей.