Анализ рассказов А.Т. Аверченко («Октябрь Чекалкин», «Кривые углы», «Неизлечимые»)

    В предисловии к сборнику своей прозы «Круги на воде» (1912) Аверченко определил значение этой книги, да и всего своего творчества, весьма остроумно: «Прямо спасение утопающих!». Писатель имел в виду угрозу захлебнуться в потоке мрачного пессимизма, наполнившего литературу того времени. Но в этом литературном девизе обозначена и важная для писателя художественная задача. Что бы не высмеивал Аверченко, с какой бы бескомпромиссностью не обличал зло, его произведения всегда пронизаны острым комизмом, вызывающим веселый смех. Аверченко обязательно излечивал безысходную тоску, и делал это с редкой легкостью и изобретательностью.    А.Т. Аверченко был редактором журнала «Новый сатирикон» и самым плодовитым его автором. Его рассказы и юморески часто занимали чуть ли не половину номера. Из них составлялись сборники рассказов Аверченко: «Веселые устрицы», «Зайчики на стене», (1910), «Круги на воде» (1912), «Сорные травы» (1914) и другие.

    Объектами сатиры Аверченко являлись повседневные вещи – быт города, жизнь «устриц», трусливых обывателей, «новые» течения в искусстве. Писатель был убежден, что с помощью смеха можно исправить мир. Идеал Аверченко – любовь к жизни, простой здравый смысл. Положительный герой для него – это целительный смех.

    Горестные факты и процессы отражены писателем в рассказах «История болезни Иванова», «Октябрь Чекалкин», «Робинзоны». В первом рассказе приобщение человека к скромному свободомыслию подано как страшный неизлечимый недуг. С ним ничего не могут поделать ни врач, ни пристав, ни сам «пострадавший». Однако «болезнь» требует незамедлительного лечения, ведь она очень опасна и заразна.

    Чекалкин из рассказа «Октябрь Чекалкин» оголтело «правит», несмотря ни на что, а «робинзон» Акациев даже на необитаемом острове страстно хочет завести полицейский досмотр, систему арестов и штрафов. Естественное стремление к свободе для этих героев оказалось излишеством, а тяготение к полицейскому режиму – человеческой сутью.

    В своих рассказах Аверченко мастерски сближает несовместимые психологические состояния, разные «срезы жизни». Политические позиции проступают у него в совершенно неуместной, снижено-бытовой, сфере. Парадокс – главное орудие сатирика, придающее остроту разоблачения и комизм его произведениям.

    Усиливая смешное в своих рассказах, Аверченко придумал для них оригинальную композицию. В целом ряде его маленьких произведений имитируется изложение в крупном жанре прозы. Очень короткие рассказы делятся на «главы», имеющие иногда весьма пышные названия. Так, герой «Кривых углов», гимназист Поползухин, у которого вдруг обнаружился редкий талант игры на … граммофоне, пережил моменты, озаглавленные «Триумф», «Светлые дни», «Крах».

    Тематически проза Аверченко очень разнообразна. Но, к какой бы области жизни ни обращался писатель, он зло высмеивал пошлость мысли, эмоций, поступков. Лицемерие, неспособность к истинным чувствам вызывала у Аверченко острые и смелые карикатуры.

    Неудивительно, что писатель с особым пристрастием наблюдал за творческой интеллигенцией. Его особенно интересовала та сфера, где должны, казалось бы, торжествовать талант, ум, высокие чувства. Для фальсификаторов этих ценных человеческих качеств Аверченко были найдены резко ироничные образы и краски.

    Убийственная оценка Аверченко часто донесена до читателя повтором комических высказываний и положений в меняющихся ситуациях рассказа. «Порнографист» Кукушкин из рассказа «Неизлечимые» ограничивает все свои - спортивные, исторические, естественно-познавательные – сочинения одной пошлой фразой. Кукушкин везде вставляет изречение о «полной волнующейся груди и ее упругих выпуклых бедрах». Издевка над горе-писакой читается в механическом перемещении этого «перла» с описания дирижабля воздухоплавателей в подводное царство водолазов, затем в древний боярский терем и даже в очерк о «привычках» насекомых.

    Аверченко умел зримо овеществить отвлеченные, казалось бы, понятия, едва уловимые состояния человеческой души. Их превращение в бытовые детали, развитие по чуждой им житейской логике придает рассказам писателя предельную комическую нелепость.

    Я считаю, что в лучших своих произведениях Аверченко достигает на редкость многопланового воздействия на читателя. Благодаря психологической содержательности образов даже простейшие сюжетные ситуации у этого писателя приобретают обилие смысловых оттенков.

    Аверченко свободно «раздвигает» пределы порой очень скромного эпизода. В незамысловатых словах, поступках, мыслях персонажей его «рассказов-малюток» легко угадываются печально-смешные гримасы мира лжи и пошлости.

    Все свои надежды на изменение мира и человека Аверченко возлагал на смех, направленный на сложный объект – человека, утратившего человеческий облик.

    АВЕРЧЕНКО, АРКАДИЙ ТИМОФЕЕВИЧ (1881–1925), русский писатель, журналист, издатель. Родился 15 (27) марта 1881 в Севастополе. Отец – неудачливый мелкий торговец; ввиду его полного разорения Аверченко пришлось доучиваться «дома, с помощью старших сестер» (из автобиографии). В 1896, пятнадцати лет от роду, поступил конторщиком на донецкую шахту; через три года переехал в Харьков на службу в той же акционерной компании. Первый рассказ, Уменье жить, был опубликован в харьковском журнале «Одуванчик» в 1902. Серьезной заявкой литератора явился рассказ Праведник, опубликованный в Санкт-Петербурге в «Журнале для всех» в 1904. В период революционных событий 1905–1907 Аверченко обнаруживает публицистический талант и предприимчивость, широко публикуя в недолговечных периодических изданиях очерки, фельетоны и юморески и выпустив несколько номеров быстро запрещенных цензурой собственных сатирических журналов «Штык» и «Меч».
    Издательский опыт пригодился ему в 1908 в Санкт-Петербурге, когда он предложил редакции зачахшего юмористического журнала «Стрекоза» (где еще в 1880 был опубликован первый рассказ Чехова) реорганизовать издание. Став секретарем редакции, Аверченко осуществил свой замысел: с 1 апреля 1908 «Стрекозу» сменил новый еженедельник «Сатирикон». Как отмечал в статье Аверченко и «Сатирикон» (1925) А.И.Куприн, журнал «сразу нашел себя: свое русло, свой тон, свою марку. Читатели же – чуткая середина – необыкновенно быстро открыли его». Именно ориентация на читателя среднего класса, пробужденного революцией и живо интересующегося политикой и литературой, обеспечила «Сатирикону» его огромный успех. Помимо завзятых юмористов, таких, как Петр Потемкин, Саша Черный, Осип Дымов, Аркадий Бухов, к сотрудничеству в журнале Аверченко сумел привлечь Л.Андреева, С.Маршака, А.Куприна, А.Н.Толстого, С.Городецкого и многих других поэтов и прозаиков. Постоянным сотрудником «Сатирикона» и вдохновителем всех журнальных начинаний был сам Аверченко; становлением писателя первой величины была сатириконовская карьера Н.А.Лохвицкой (Тэффи). Помимо журнала выпускалась «Библиотека Сатирикона»: в 1908–1913 было опубликовано около ста названий книг общим тиражом свыше двух миллионов, в том числе и первый сборник рассказов Аверченко Веселые устрицы (1910), выдержавший за семь лет двадцать четыре издания. В 1913 редакция «Сатирикона» раскололась, и «аверченковским» журналом стал «Новый Сатирикон» (1913–1918). Редкий номер прежнего и нового издания обходился без рассказа или юморески Аверченко; печатался он и в других «тонких» журналах массовой циркуляции, таких, как «Журнал для всех» и «Синий журнал». Рассказы отбирались, дополнительно редактировались и издавались сборниками: Рассказы (юмористические). Кн. 1 (1910) – сюда были заодно «сброшены» ранее, еще до «Сатирикона» опубликованные вещи; Рассказы (юмористические). Кн. 2. Зайчики на стене (1911), Круги по воде (1912), Рассказы для выздоравливающих (1913), О хороших в сущности людях (1914), Сорные травы (1914 – под псевдонимом Фома Опискин), Чудеса в решете (1915), Позолоченные пилюли (1916), Синее с золотом (1917). Выработался комплексный тип рассказа Аверченко, необходимым и характерным свойством которого является утрировка, расписывание анекдотической ситуации, доводящее ее до полнейшего абсурда, который и служит неким катарсисом, отчасти риторическим. Его гипертрофированные анекдоты не имеют и тени правдоподобия; тем успешнее используются они для мистификации и отстранения действительности, нужного «интеллигентной» публике (словцо «интеллигентный» было введено в широкий обиход при немалом содействии «Сатирикона»), которая во время «Серебряного века» старалась хоть немного ослабить мертвую хватку народнической идеологии: иногда для противодействия ей использовался даже доморощенный социал-демократизм, и следы его явственны в «Сатириконах». «Сатириконовцы» во главе с Аверченко чрезвычайно дорожили своей благоприобретенной репутацей «независимого журнала, промышляющего смехом», и старались не потакать низменным вкусам, избегая скабрезности, дурацкого шутовства и прямой политической ангажированности (во всех этих смыслах образцовым автором была Тэффи). Политической позицией журнала была подчеркнутая и несколько издевательская нелояльность: позиция очень выгодная в тогдашних условиях почти полного отсутствия цензуры, воспрещавшей лишь прямые призывы к свержению власти, зато позволявшей сколько угодно осмеивать любые ее проявления, в том числе и самое цензуру. Февральскую революцию 1917 Аверченко со своим «Новым Сатириконом», разумеется, приветствовал; однако последовавшая за ней разнузданная «демократическая» свистопляска вызывала у него возраставшую настороженность, а октябрьский большевистский переворот был воспринят Аверченко, вместе с подавляющим большинством российской интеллигенции, как чудовищное недоразумение. При этом его веселый абсурд приобрел новый пафос; он стал соответствовать безумию новоучреждаемой действительности и выглядеть как «черный юмор». Впоследствии подобная «гротесковость» обнаруживается у М.Булгакова, М.Зощенко, В.Катаева, И.Ильфа, что свидетельствует не об их ученичестве у Аверченко, а о единонаправленной трансформации юмора в новую эпоху. Эпоха относилась к юмору сурово: в августе 1918 «Новый Сатирикон» был запрещен, и Аверченко бежал на белогвардейский Юг, где публиковал в газетах «Приазовский край», «Юг России» и др. антибольшевистские памфлеты и фельетоны, а в октябре 1920 отбыл в Стамбул с одним из последних врангелевских транспортов. Тогда же вырабатываются новые типы рассказов Аврченко, впоследствии составивших книги Дюжина ножей в спину революции (1921) и Смешное в страшном (1923): антисоветский политический анекдот и стилизованные под очерки, но при этом утрированные в обычной манере Аврченко зарисовки и впечатления быта революционной столицы и гражданской войны. Опыт эмигрантской жизни, нелепо и жалко копирующей быт и нравы погибшей России, отразился в книге Записки Простодушного. Я в Европе (1923), где при помощи обратной гиперболы (литоты) возникают гротескные образы лилипутского мирка, не лишенного сюрреалистического жизнеподобия. В сочинениях последних лет жизни Аверченко с новой силой проявляется детская тема – от сборника О маленьких – для больших (1916) до книг рассказов Дети (1922) и Отдых на крапиве (1924). Попытавшись написать повесть (Подходцев и двое других, 1917) и «юмористический роман» (Шутка Мецената, 1925), Аверченко создает квазимемуарные циклы полуанекдотических эпизодов, связанных более или менее карикатурными фигурами основных персонажей, т.е. опять-таки сборники рассказов и юморесок с оттенком личных воспоминаний. В Стамбуле Аверченко, как всегда, совмещал творческую деятельность с организаторской: создав эстрадный театр «Гнездо перелетных птиц», он совершил несколько гастрольных поездок по Европе. В 1922 поселился в Праге, где успел написать и опубликовать несколько книг рассказов и пьесу Игра со смертью, имеющую характер комедийного шоу. Умер Аверченко в Праге 12 марта 1925.