Сталинградская битва не только явилась началом коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны, это еще и двести дней тяжелейших испытаний, выпавших на долю советских солдат. Двести дней с 17 июля 1942 года по 2 февраля 1943 года шла непримиримая схватка на выживание. Хорошо вооруженные, технически оснащенные 22 дивизии, а это чуть больше трехсот тридцати тысяч человек, не смогли сломить русскую армию и вынуждены были сдаться в плен во главе с генералом-фельдмаршалом Паулюсом. К этому моменту из 330 тысяч их осталось всего 91. Однако за этой победой Советской Армии стояли тяжелые военные будни. Именно об этих буднях с документальной достоверностью и рассказал в 1946 году В. Некрасов в повести В окопах Сталинграда.
Это было абсолютно новое слово о войне, потому что в то время было принято говорить лишь полуправду, излишне ликовать, поддерживать таким образом патриотический дух народа. Виктору Некрасову оказался ближе толстовский подход к изображению войны: без лакировки и пафоса, но со скрытой теплотой патриотизма. Поскольку повествование В окопах Сталинграда ведется от первого лица, то все события, происходящие в повести, увидены глазами главного героя Игоря Керженцева. Игорь молодой лейтенант, для которого мир делится на две части: довоенный и военный. Мысленно в минуты затишья он отправляется на прогулку по Киеву. В этом мире все дорого и знакомо: большой диван с клопами, смеющиеся друзья (хотя он точно знает, что многих из них уже нет в живых), но в той, прошлой жизни можно пойти в кино или на пляж. Там по-домашнему тепло и уютно. В военном настоящем все по-другому: жара, песок и враг, который незримо присутствует рядом. И, словно следуя толстовским традициям, рядом с Игорем Керженцевым постоянно находится Валега, этакий современный Платон Каратаев. Автор говорит о Валеге, что он ни одной минуты не сидит без дела. Куда бы мы ни пришли через пять минут уже готова палатка, уютная, удобная, обязательно выстланная свежей травой. Котелок его сверкает всегда, как новый. Он никогда не расстается с двумя фляжками с молоком и водкой... Он умеет стричь, брить, чинить сапоги, разводить костер под проливным дождем. Валега для Керженцева не только ординарец, но и друг, товарищ по оружию.
Однако, когда Керженцев отмечает, что часто бывал сыт только благодаря Валеге, который и грибы соберет, и рыбу принесет, надо понимать, что солдаты, находящиеся в прифронтовой полосе, были не только полуголодными, но и сами должны были заботиться о своем провианте. Кроме того, они были плохо обмундированы и плохо вооружены. Об этом говорит один из новых знакомых Игоря Керженцева: ...Немцы от самого Берлина до Сталинграда на автомашинах доехали, а мы вот в пиджаках и спецовках в окопах лежим с трехлинейкой образца девяносто первого года. Возможно, тем и ценнее победа этих людей, сумевших выстоять в таких тяжелых условиях. Ведь именно русские солдаты с трехлинейками образца конца девятнадцатого века и смогли пленить мощные танковые дивизии противника. Солдаты подбивали эти танки и стеснялись говорить о своих подвигах: После войны о танках поговорим.
Виктор Некрасов в своей повести дает оценку различным формам ведения боя, так, самым сложным он считает ночной бой, потому что в нем нет чувства локтя. Нельзя описать ночной бой или рассказать о нем. Наутро находишь на себе ссадины, синяки, кровь. Но тогда ничего этого нет. Есть траншея, заворот... кто-то... удар... выстрел... Кто это? Свой... Где наши? Пошли. Стой!... Наш, наш, чего орешь. И за этим хаосом стоит отбитая у немцев сопка. Керженцев находится постоянно в центре происходящего. Его можно увидеть в траншее и госпитале, где на его глазах умирают солдаты, получившие столбняк в результате ранения; это Керженцев страдает вместе с бойцами от недостатка воды и сигарет и курит поочередно с бойцами мокрую, измятую сигарету, взятую у убитого немца. Это Керженцев вместе с другими мечтает о том, чтобы избавиться от вшей. Вши, пожалуй, самое мучительное на фронте.
Из таких штрихов, деталей, мелочей воссоздается единая картина солдатских будней. Игорь Керженцев отмечает, что война меняет не только самих людей, но и их характеры. Подтверждением этой мысли является рассказ матроса о том, как тот долгое время ссорился с одним моряком. Они ломали ребра и выбивали зубы друг другу, то есть дрались везде, где только пересекались их пути. Однако, когда немцы ранили матроса и он начал тонуть, спас его тот самый моряк, с которым он так часто выяснял отношения. Война помирила их, сделала выше, сблизила в борьбе с общим врагом. Русские люди сохраняют высокую духовность даже в самые страшные минуты испытаний. Не случайно в минуты затишья Керженцев вместе с Фарбером слушает Пятую симфонию Чайковского. Звуки музыки возвращают его в мирное прошлое к друзьям и любимой. Возможно, только в духовности и можно найти силы, чтобы с честью выдержать те испытания, которые выпали на долю солдат, сидевших в окопах Сталинграда. Однажды Керженцев оказался в окопе вместе с убитым бойцом Харламовым. Ему нужно было пролежать целых шесть часов. Под ним таял снег, промокли колени и мерзла голова... Я вспоминаю, что надо у него забрать документы... Я вожусь долго. Харламов стал тяжелым, точно прирос к земле.
В. Некрасов обыгрывает детали, которые поражают своей достоверностью. Так, среди документов Харламова Керженцев видит фотографии: красивая женщина, ребенок, Харламов с женщиной и целая компания с пометкой 1939 год. Вся мирная жизнь уже убитого Харламова. В своем повествовании В. Некрасов легко переходит на рубленые фразы, что позволяет ему достоверней воспроизвести обстановку. Это видно особенно отчетливо, когда Керженцев решается перебраться из одного окопа в другой: Последний раз смотрю на Харламова. Он спокойно лежит, согнув колени... Ему уже ничего не нужно.
Пошел!
Пошел.
Снег... Воронка... Убитый... Опять снег... Валюсь на землю. И почти сразу же: Та-та-та-та-та... Не дышу. Та-та-та-та-... Лежу. Та-та-та-та-та-та Жив? Жив?
Благодаря этой простоте открывается не только психологическое состояние героя, но и создается эффект сопричастности. Оттого, что ты сам все слышишь и видишь вместе с героем повести.
Особенное место в повести В окопах Сталинграда занимает вопрос о той цене, которую русский народ заплатил в этой войне. Были ошибки в командовании, за это судили, но люди все равно погибали. Храбрость не в том, чтобы с голой грудью на пулемет лезть... Не атаковать, а овладевать. Действительно, нужно беречь людей, чтобы было кому воевать. Но сохранить людей удавалось далеко не всегда. Там, где не хватало оружия, брали массой, заведомо посылая солдат на смерть. И все-таки победили. Победили, несмотря ни на что.
Повесть В. Некрасова В окопах Сталинграда стала настоящей правдой о войне, написанной человеком, который сам воевал, сидел в окопах, командовал ротой. В. Некрасов был одним из первых писателей, кто не испугался написать о неумном командовании, равно признать ошибки и победы, дегероизировать само понятие подвига, показав, что подвиг заключается в самой будничной жизни солдата.
