Кто составляет фон пьесы «Гроза»

А. Н. Островского по праву считают певцом купеческой среды, отцом русской бытовой драмы, русского театра. Его перу принадлежат около 60 пьес, из которых наиболее известны такие, как «Бесприданница», «Поздняя любовь», «Лес», «На всякого мудреца довольно простоты», «Свои люди сочтемся», «Гроза» и многие другие. А. Н. Добролюбов назвал пьесу Островского «Гроза» самым решительным произведением, так как «взаимные отношения самодурства и безгласности доведены в ней до трагических последствий… В «Грозе» есть что-то освежающее и ободряющее. Это чтото и есть, по нашему мнению, фон пьесы».Кто же составляет этот фон – Второстепенные персонажи. Так, постоянная спутница Катерины, главной героини пьесы, Варвара, сестра мужа Катерины, Тихона Кабанова. Она оппонент Катерины. Главное ее правило: «делай что хочешь, только бы все шито да крыто было». Варваре не откажешь в уме, хитрости и легкости, до замужества ей хочется везде успеть, все попробовать, потому что она знает, что «девки гуляют себе, как хотят, отцу с матерью и дела нет. Только бабы взаперти сидят». Ложь для нее норма жизни. В разговоре с Катериной она прямо говорит об этом: Катерина: Обманывать-то я не умею; скрыть-то ничего не могу. Варвара: Ну а без этого нельзя… У нас весь дом на этом держится. И я не обманщица была, да выучилась, когда нужно стало. Варвара приспособилась к темному царству, выучила его законы и правила. В ней чувствуется властность, сила, желание обманывать. Она, по сути, будущая Кабаниха, ведь яблоко от яблони недалеко падает. Дружок Варвары, Кудряш Иван, ей под стать. Он единственный в городе Калинове, кто может ответить Дикому. «Я грубиян считаюсь; за что же он меня держит. Стало быть, я ему нужен. Ну, значит, я его и не боюсь, а пущай же он меня боится…», говорит Кудряш. В разговоре он ведет себя развязно, бойко, смело, хвастает своей удалью, волокитством, знанием «купеческого заведения». Кудряш второй Дикой, только он еще пока молод. В конце концов Варвара и Кудряш покидают «темное царство», но означает ли этот побег, что они полностью освободились от старых традиций и законов и станут источником новых законов жизни и честных правил. Вряд ли. Теперь, очутившись на свободе, они скорее всего будут сами пытаться стать хозяевами жизни. Давайте теперь обратимся к истинным жертвам «темного царства». Так, муж Катерины Кабановой Тихон безвольное, бесхарактерное существо.

Он во всем слушается свою мать и подчиняется ей. Он не имеет четкой жизненной позиции, мужества, смелости. Его образ полностью соответствует данному ему имени Тихон (тихий). Молодой Кабанов не только не уважает себя, но и позволяет своей маменьке беспардонно относиться к его жене. Особенно ярко это проявляется в сцене прощания перед отъездом на ярмарку. Тихон слово в слово повторяет все наставления и нравоучения матери. Кабанов ни в чем не мог противостоять своей матери, потихоньку спивался и тем самым становился еще более безвольным и тихим. Конечно, Катерина не может любить и уважать такого мужа, а душа ее жаждет любви. Она влюбляется в племянника Дикого, Бориса. Но полюбила его Катерина, по меткому выражению Добролюбова, «на безлюдье», ведь по сути своей Борис мало чем отличается от Тихона. Разве что чуть-чуть образованнее. Безволие Бориса, его желание получить свою часть бабушкиного наследства (а получит он ее только в том случае, если будет почтителен с дядюшкой) оказались сильнее, чем любовь.

В темном царстве большим почтением и уважением пользуется странница Феклуша. Рассказы Феклуши о землях, где живут люди с песьими головами, воспринимаются как неопровержимые сведения о мире. Но не все так мрачно, встречаются в «темном царстве» и живые, сочувствующие души. Это механиксамоучка Кулигин, отыскивающий вечный двигатель. Он добр и деятелен, одержим постоянным желанием сделать что-то полезное для людей. Но все его благие намерения наталкиваются на толстую стену непонимания, безразличия, невежества. Так, на попытку поставить на дома стальные громоотводы, он получает яростный отпор Дикого: «Гроза-то нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали, а ты хочешь шестами да рожнами какими-то, прости господи, обороняться».Кулигин является в пьесе резонером, в его уста вложено осуждение»темного царства»: «Жестокие, сударь, нравы в нашем городе, жестокие… У кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег нажить…»Но Кулигин, так же как и Тихон, Борис, Варвара, Кудряш, приспособился к «темному царству», смирился с такой жизнью, он всего лишь прижившееся тело в «темном царстве».Второстепенные персонажи, как уже было сказано, это фон, на котором разворачивается трагедия отчаявшейся женщины. Каждое лицо в пьесе, каждый образ был ступенькой в той лестнице, которая привела Катерину на берег Волги, к смерти.

Сначала давайте обратимся к детским годам главной героини, о которых мы узнаем из ее монологов. Как мы видим, в это беззаботное время Катерину прежде всего окружала красота и гармония, она «жила, точно птичка на воле» среди, материнской любви и благоухающей природы.

Молодая девушка ходила умываться на ключ, слушала рассказы странниц, потом садилась за какую-нибудь работу, и так проходил весь день. Она еще не знала горькой жизни в «заточеньи», но все у нее впереди, впереди жизнь в «темном царстве».

Из слов Катерины мы узнаем о ее детстве и отрочестве. Девочка не Получила хорошего образования. Она жила с матерью в деревне. Детство Катерины было радостным, безоблачным. Мать в ней «души не Чаяла», не принуждала работать по хозяйству. Жила Катя свободно: Вставала рано, умывалась родниковой водой, ползала цветы, ходила с Матерью в церковь, потом садилась за какую-нибудь работу и слушала Странниц и богомолок, которых было много в их доме. Катерине Снились волшебные сны, в которых она летала под облаками. И как Сильно контрастирует с такой тихой, счастливой жизнью поступок Шестилетней девочки, когда Катя, обидевшись на что-то, убежала Вечером из дома на Волгу, села в лодку и оттолкнулась от берега!… Мы видим, что Катерина росла счастливой, романтичной, но Ограниченной девушкой. Она была очень набожной и страстно Любящей. Она любила все и всех вокруг себя: природу, солнце, Церковь, свой дом со странницами, нищих, которым она помогала. Но Самое главное в Кате то, что она жила в своих мечтах, обособленно от Остального мира. Из всего существующего она выбирала только то, что Не противоречило ее натуре, остальное она не хотела замечать и не Замечала. Поэтому и видела девочка ангелов в небе, и была для нее Церковь не гнетущей и давящей силой, а местом, где все светло, где Можно помечтать. Можно сказать, что Катерина была наивной и Доброй, воспитанной в вполне религиозном духе. Но если она встречала на своем пути то, что противоречило ее идеалам, то превращалась в непокорную и упрямую натуру и защищала себя от того постороннего, чужого, что смело потревожить ее душу.

Так Было и в случае с лодкой. После замужества жизнь Кати сильно изменилась. Из свободного, радостного, возвышенного мира, в котором она чувствовала свое Слияние с природой, девушка попала в жизнь, полную обмана, Жестокости и опущенности. Дело даже не в том, что Катерина вышла за Тихона не по своей воле: она вообще никого не любила и ей было все равно за кого выходить. Дело в том, что у девушки отняли ее прежнюю жизнь, которую она Создала для себя. Катерина уже не чувствует такого восторга от Посещения церкви, она не может заниматься привычными ей делами. Грустные, тревожные мысли не дают ей спокойно любоваться Природой. Кате остается терпеть, пока терпится, и мечтать, но она уже Не может жить своими мыслями, потому что жестокая действительность Возвращает ее на землю, туда, где унижение и страдание. Катерина пытается найти свое счастье в любви к Тихону: «Я буду мужа любить. Тиша, голубчик мой, ни на кого я тебя не променяю». Но искренние проявления этой любви пресекаются Кабанихой: «Что на Шею то виснешь, бесстыдница. Не с любовником прощаешься». В Катерине сильно чувство внешней покорности и долга, поэтомуона и Заставляет себя любить нелюбимого мужа.она и Заставляет себя любить нелюбимого мужа. Тихон и сам изза Самодурства своей матери не может любить свою жену по-настоящему, Хотя, наверное, и хочет. И когда он, уезжая на время, покидает Катю, Чтобы нагуляться вволю, девушка (уже женщина) становится совсем Одинокой.Почему Катерина полюбила Бориса. Ведь он не выставлял свои Мужские качества, как Паратов, даже и не разговаривал с ней. Наверное, причина в том, что ей недоставало чегото чистого в душной Атмосфере дома Кабанихи. И любовь к Борису была этим чистым, не Давала Катерине окончательно зачахнуть, как-то поддерживала ее. Она пошла на свидание с Борисом потому, что почувствовала себя Человеком, имеющим гордость, элементарные права. Это был бунт Против покорности судьбе, против бесправия. Катерина знала, что Совершает грех, но знала она и то, что дальше жить по-прежнему Нельзя. Она принесла чистоту своей совести в жертву свободе и Борису. По-моему, идя на этот шаг, Катя уже чувствовала приближающийся Конец и, наверное, думала: «Сейчас или никогда». Она хотела Насытиться любовью, зная, что другого случая не будет. На первом Свидании Катерина сказала Борису: «Ты меня загубил». Борис Причина опорочивания ее души, а для Кати это равнозначно гибели. Грех висит на ее сердце тяжким камнем. Катерина ужасно боится надвигающейся грозы, считая ее наказанием за совершенное. Катерина боялась грозы с тех пор, как стала думать о Борисе. Для ее чистой души даже мысль о любви к постороннему Человеку грех. Катя не может жить дальше со своим грехом, и единственным способом Хоть частично от него избавиться она считает покаяния Она признается Во всем мужу и Кабанихе. Такой поступок в наше время кажется очень Странным, наивным. «Обманывать-то я не умею; скрыть-то ничего не Могу» такова Катерина.

Тихон простил жену, но простила ли она сама Себя. Будучи очень религиозной. Катя боится бога, а ее бог живет в Ней, бог ее совесть. Девушку мучают два вопроса: как она вернется Домой и будет смотреть в глаза мужу, которому изменила, и как она Будет жить с пятном на своей совести. Единственным выходом из этой Ситуации Катерина видит смерть: «Нет, мне что домой, что в могилу Все равно…В могиле лучше…Опять житьНет, нет, не надо… нехорошо» Преследуемая своим грехом, Катерина уходит из жизни, чтобы спасти Свою душу. Добролюбов определял характер Катерины как «решительный, цельный, Русский». Решительный, потому что она решилась на последний шаг, На смерть ради спасения себя от позора и угрызений совести. Цельный, потому что в характере Кати все гармонично, едино, ничто Не противоречит друг другу, потому что Катя составляет единое с Природой, с Богом. Русский, потому что кто, как ни русский человек, способен так любить, Способен так жертвовать, так с виду покорно переносить все лишения, Оставаясь при этим самим собой, свободным, не рабом.

Хотя и изменилась жизнь Катерины, она не утратила своей поэтической натуры: ее по-прежнему очаровывает природа, она видит блаженство в гармонии с ней. Ей хочется взлететь высоко-высоко, коснуться небесной синевы и оттуда, с высоты, послать всем большой привет. Поэтическая натура героини требует иной жизни, чем той, которую она имеет. Катерина рвется на «свободу», но не на свободу ее плоти, а свободу души. Поэтому она строит иной мир, свой в котором нет лжи, бесправия, несправедливости, жестокости. В этом мире, в отличие от действительности, все идеально: здесь живут ангелы, «поют невинные голоса, пахнет кипарисом, и горы и деревья, будто не такие, как обыкновенно, а как на образах пишутся».

Но несмотря на это, ей все же приходится возвращаться в реальный мир, полный эгоистов и самодуров. И среди них она пытается найти родственную душу. Катерина в толпе «пустых» лиц ищет того, кто смог бы ее понять, заглянуть в ее душу и принять такой, какая она есть, а не такой, какой ее хотят сделать. Героиня ищет и никого не может найти. Ее глаза «режет» темнота и убогость этого «царства», разуму приходится смириться, но сердце ее верит и ждет того единственного, который поможет ей выжить и бороться за правду в этом мире лжи и лукавства. Катерина встречает Бориса, и ее затуманенное сердце говорит, что это тот, кого она так долго искала. Но так ли это. Нет, Борис далеко не идеал, он не может дать Катерине того, что она просит, а именно: понимания и защиты. Она не может чувствовать себя с Борисом «как за каменной стеной». И справедливость этого подтверждает подлый, полный трусости и нерешительности поступок Бориса: он оставляет Катерину одну, бросает «на съеденье волкам».

Страшны эти «волки», но не могут они устрашить «русской души» Катерины. А душа у нее истинно русская. И объединяет Катерину с народом не только общение, но и приобщенность к христианству. Катерина так верит в Бога, что каждый вечер молится в своей комнатке. Ей нравится ходить в церковь, смотреть на иконы, слушать звон колокола.Она, как и русские люди, любит свободу. И именно это свободолюбие не дает ей смириться со сложившейся ситуацией. Наша героиня не привыкла врать, и поэтому она рассказывает о любви к Борису своему мужу. Но вместо понимания Катерина встречает лишь прямой укор. Теперь ее ничего не держит на этом свете: Борис оказался не таким, каким «рисовала» его себе Катерина, а жизнь в доме Кабанихи стала еще невыносимей. Бедная, невинная «птичка, заточенная в клетку», не смогла выдержать неволи Катерина покончила жизнь самоубийством. Девушке все-таки удалось, «взлететь», она шагнула с высокого берега в Волгу, «расправила крылья» и смело пошла ко дну.

Своим поступком Катерина оказывает сопротивление «темному царству». Но Добролюбов называет ее «лучом» в нем, не потому только, что ее трагическая гибель выявила весь ужас «темного царства» и показала неизбежность гибели для тех, кто не может примириться с гнетом, но и потому, что смерть Катерины не пройдет и не может пройти бесследно для «жестоких нравов». Ведь уже зарождается гнев на этих самодуров. Кулигин и тот упрекнул Кабаниху в отсутствии милосердия, даже безропотный исполнитель желаний матери, Тихон, публично осмелился бросить в лицо ей обвинение в смерти Катерины. Уже сейчас назревает над всем этим «царством» зловещая гроза, способная разрушить, его «в пух и прах». И этот светлый луч, пробудивший пусть на один миг сознание обездоленных, безответных людей, находящихся в материальной зависимости от богатеев, убедительно показал, что должен наступить конец безудержному грабежу и самодовольству Диких и гнетущему властолюбию и ханжеству Кабаних.

Немаловажно значение образа Катерины и в наши дни. Да, может, многие считают Катерину безнравственной, бесстыжей изменщицей, но разве она виновата в этом! Виноват скорее всего Тихон, который не уделял должного внимания и ласки жене, а лишь следовал советам его «маменьки». Катерина же виновата лишь в том, что вышла замуж за такого безвольного человека. Ее жизнь была разрушена, но она пыталась из останков «построить» новую. Катерина смело шла вперед до тех пор, пока не поняла, что идти больше некуда. Но и тогда она сделала отважный шаг, последний шаг над пропастью, ведущей в другой мир, возможно, и лучший, а, возможно, и худший.

И этот мужество, жажда правды и свободы заставляют преклониться перед Катериной. Да, вероятно, она не столь идеальна, у нее есть свои недостатки, но смелость делает героиню предметом для подражания, достойным похвалы.

    Островский, Александр Николаевич - знаменитый драматический писатель.
    Родился 31 марта 1823 г. в Москве, где его отец служил в гражданской палате, а затем занимался частной адвокатурой. Матери Островский лишился еще в детстве и никакого систематического образования не получил. Все его детство и часть юности прошли в самом центре Замоскворечья, бывшего в ту пору, по условиям своей жизни, совершенно особым миром. Этот мир населил его воображение теми представлениями и типами, которые он впоследствии воспроизвел в своих комедиях. Благодаря большой библиотеке отца Островский рано ознакомился с русской литературой и почувствовал наклонность к писательству; но отец непременно хотел сделать из него юриста. Окончив гимназический курс, Островский поступил на юридический факультет Московского университета.

Окончить курс ему не удалось вследствие какого-то столкновения с одним из профессоров. По желанию отца, он поступил на службу писцом, сначала в совестный, потом - в коммерческий суд. Этим и определился характер первых его литературных опытов; в суде он продолжал наблюдения над знакомыми ему с детства своеобразными замоскворецкими типами, напрашивавшимися на литературную обработку. К 1846 г. им было уже написано много сцен из купеческого быта, и задумана комедия: "Несостоятельный должник" (впоследствии - "Свои люди - сочтемся"). Небольшой отрывок из этой комедии был напечатан в Љ 7 "Московского Городского Листка" 1847 г.; под отрывком поставлены буквы: "А. О." и "Д. Г.", то есть А. Островский и Дмитрий Горев. Последний был провинциальный актер (настоящая фамилия - Тарасенков), автор двух-трех пьес, уже игранных на сцене, случайно познакомившийся с Островским и предложивший ему свое сотрудничество. Оно не пошло дальше одной сцены, а впоследствии послужило для Островского источником большой неприятности, так как дало его недоброжелателям повод обвинять его в присвоении чужого литературного труда. В Љ 60 и 61 той же газеты явилось, без подписи, другое, уже вполне самостоятельное произведение Островского - "Картины московской жизни. Картина семейного счастья". Эти сцены были перепечатаны, в исправленном виде и с именем автора, под заглавием: "Семейная картина", в "Современнике" 1856 г., Љ 4. "Семейную картину" сам Островский считал своим первым печатным произведением и именно с нее вел начало своей литературной деятельности. Самым памятным и дорогим днем своей жизни он признавал 14 февраля 1847 г.: в этот день он посетил С.П. Шевырева и, в присутствии А.С. Хомякова, профессоров, писателей, сотрудников "Московского Городского Листка", прочел эту пьесу, явившуюся в печати месяц спустя. Шевырев и Хомяков, обнимая молодого писателя, приветствовали его драматический талант. "С этого дня, - говорит Островский, - я стал считать себя русским писателем и уже без сомнений и колебаний поверил в свое призвание". Он пробовал силы также и в повествовательном роде, в фельетонных рассказах из замоскворецкого быта. В том же "Московском Городском Листке" (Љ 119 - 121) напечатан один из этих рассказов: "Иван Ерофеич", с общим заглавием: "Записки замоскворецкого жителя"; два другие рассказа той же серии: "Сказание о том, как квартальный надзиратель пускался в пляс, или От великого до смешного один только шаг", и "Две биографии" остались ненапечатанными, а последний даже не был окончен. К концу 1849 г. была уже написана комедия под заглавием: "Банкрут". Островский читал ее своему университетскому товарищу А.Ф. Писемскому; в это же время он познакомился со знаменитым артистом П.М. Садовским, который увидел в его комедии литературное откровение и стал читать ее в разных московских кружках, между прочим - у графини Е.П. Ростопчиной, у которой обычно собирались молодые писатели, только что начинавшие тогда свою литературную деятельность (Б.Н. Алмазов, Н.В. Берг, Л.А. Мей, Т.И. Филиппов, Н.И. Шаповалов, Е.Н. Эдельсон). Все они находились в близких, дружеских отношениях с Островским еще со времен его студенчества, и все приняли предложение Погодина работать в обновленном "Москвитянине", составив так называемую "молодую редакцию" этого журнала. Вскоре выдающееся положение в этом кружке занял Аполлон Григорьев, выступивший провозвестником самобытности в литературе и ставший горячим защитником и хвалителем Островского, как представителя этой самобытности. Комедия Островского, под измененным заглавием: "Свои люди - сочтемся", после долгих хлопот с цензурой, доходивших до обращения к самым высшим инстанциям, была напечатана во 2-й мартовской книге "Москвитянина" 1850 г., но не разрешена к представлению; цензура не позволяла даже и говорить об этой пьесе в печати. На сцене она явилась только в 1861 г., с переделанным против напечатанного окончанием. Вслед за этой первой комедией Островского в "Москвитянине" и других журналах ежегодно стали появляться и другие его пьесы: в 1850 г. - "Утро молодого человека", в 1851 г. - "Неожиданный случай", в 1852 г. - "Бедная невеста", в 1853 г. - "Не в свои сани не садись" (первая из пьес Островского, попавшая на сцену Московского Малого театра, 14 января 1853 г.), в 1854 г. - "Бедность не порок", в 1855 г. - "Не так живи, как хочется", в 1856 г. - "В чужом пиру похмелье". Во всех этих пьесах Островский явился изобразителем таких сторон русской жизни, которые до него почти вовсе не затрагивались литературой и совершенно не воспроизводились на сцене.

Глубокое знание быта изображаемой среды, яркая жизненность и правда изображения, своеобразный, живой и красочный язык, отчетливо отражающий в себе ту настоящую русскую речь "московских просвирен", учиться которой Пушкин советовал русским писателям - весь этот художественный реализм со всей простотой и искренностью, до которых не поднимался даже Гоголь, был встречен в нашей критике одними с бурным восторгом, другими - с недоумением, отрицанием и насмешками. В то время как А. Григорьев, провозглашая себя "пророком Островского", неустанно твердил, что в произведениях молодого драматурга нашло выражение "новое слово" нашей литературы, именно - "народность", критики прогрессивного направления укоряли Островского за тяготение к допетровской старине, к "славянофильству" погостинского толка, видели в его комедиях даже идеализацию самодурства, называли его "гостинодворским Коцебу". Чернышевский резко отрицательно отнесся к пьесе "Бедность не порок", усмотрев в ней какую-то сентиментальную слащавость в изображении беспросветного, якобы "патриархального", быта; другие критики негодовали на Островского за то, что он возводит на степень "героев" какие-то чуйки и сапоги бутылками. Свободная от эстетической и политической предвзятости театральная публика бесповоротно решила дело в пользу Островского. Талантливейшие московские актеры и актрисы - Садовский, С. Васильев, Степанов, Никулина-Косицкая, Бороздина и другие, - принужденные до тех пор выступать, за единичными исключениями, или в пошлых водевилях, или в переделанных с французского ходульных мелодрамах, написанных, к тому же, варварским языком, сразу почувствовали в пьесах Островского веяние живой, близкой и родной им русской жизни и отдали все свои силы правдивому ее изображению на сцене. И театральная публика увидела в исполнении этих артистов действительно "новое слово" сценического искусства - простоту и естественность, увидела людей, живущих на сцене без всякого притворства. Своими произведениями Островский создал школу настоящего русского драматического искусства, простого и реального, настолько же чуждого вычурности и аффектации, насколько чужды ей все великие произведения нашей литературы. Эта его заслуга была прежде всего понята и оценена в театральной среде, наиболее свободной от предвзятых теорий. Когда в 1856 г., по мысли великого князя Константина Николаевича, состоялась командировка выдающихся литераторов для изучения и описания различных местностей России в промышленном и бытовом отношениях, Островский взял на себя изучение Волги от верховьев до Нижнего. Короткий отчет об этой поездке появился в "Морском Сборнике" 1859 г., полный - остался в бумагах автора и впоследствии (1890) был обработан С.В. Максимовым, но до сих пор остается ненапечатанным. Несколько месяцев, проведенных в непосредственной близости к местному населению, дали Островскому много живых впечатлений, расширили и углубили знание русского быта в его художественном выражении - в метком слове, песне, сказке, историческом предании, в сохранявшихся еще по захолустьям нравах и обычаях старины. Все это отразилось в позднейших произведениях Островского и еще более упрочило их национальное значение. Не ограничиваясь жизнью замоскворецкого купечества, Островский вводит в круг действующих лиц мир крупного и мелкого чиновничества, а затем и помещиков. В 1857 г. написаны "Доходное место" и "Праздничный сон до обеда" (первая часть "трилогии" о Бальзаминове; две дальнейшие части - "Свои собаки грызутся, чужая не приставай" и "За чем пойдешь, то и найдешь", - появились в 1861 г.), в 1858 г. - "Не сошлись характерами" (первоначально написано в виде повести), в 1859 г. - "Воспитанница". В том же году появились два тома сочинений Островского, в издании графа Г.А. Кушелева-Безбородко. Это издание и послужило поводом для той блестящей оценки, которую дал Островскому Добролюбов и которая закрепила за ним славу изобразителя "темного царства". Вчитываясь теперь, по истечении полувека, в статьи Добролюбова, мы не можем не видеть их публицистического характера.

Сам Островский по своей природе был вовсе не сатирик, даже почти не юморист; с истинно эпической объективностью, заботясь только о правде и жизненности изображения, он "спокойно зрел на правых и виновных, не ведая ни жалости, ни гнева" и нимало не скрывая своей любви к простому "русачку", в котором даже среди уродливых проявлений быта всегда умел находить те или иные привлекательные черты. Островский и сам был таким "русачком", и все русское находило в его сердце сочувственный отзвук. По собственным его словам, он заботился прежде всего о том, чтобы показать на сцене русского человека: "пусть видит себя и радуется. Исправители найдутся и без нас. Чтобы иметь право исправлять народ, надо ему показать, что знаешь за ним и хорошее". Добролюбов, впрочем, не думал навязывать Островскому определенных тенденций, а просто пользовался его пьесами, как правдивым изображением русской жизни, для собственных, вполне самостоятельных заключений. В 1860 г. явилась в печати "Гроза", вызвавшая вторую замечательную статью Добролюбова ("Луч света в темном царстве"). В этой пьесе отразились впечатления поездки на Волгу и, в частности, посещение автором Торжка. Еще более ярким отражением волжских впечатлений явилась напечатанная в Љ 1 "Современника" 1862 г. драматическая хроника: "Козьма Захарьич Минин-Сухорук". В этой пьесе Островский впервые взялся за обработку исторической темы, подсказанной ему как нижегородскими преданиями, так и внимательным изучением нашей истории XVII века. Чуткому художнику удалось подметить в мертвых памятниках живые черты народного быта и в совершенстве овладеть языком изучаемой эпохи, на котором он и впоследствии, ради шутки, писал целые письма. "Минин", получивший одобрение государя, был, однако, запрещен драматической цензурой и мог появиться на сцене только 4 года спустя. На сцене пьеса не имела успеха вследствие своей растянутости и не всегда удачного лиризма, но критика не могла не заметить высокого достоинства отдельных сцен и фигур. В 1863 г. Островский напечатал драму из народной жизни: "Грех да беда на кого не живет" и затем снова вернулся к картинам Замоскворечья в комедиях: "Тяжелые дни" (1863) и "Шутники" (1864). В то же время он был занят обработкой начатой еще во время поездки на Волгу большой пьесы в стихах, из жизни XVII века. Она появилась в Љ 1 "Современника" 1865 г. под заглавием: "Воевода, или Сон на Волге". Эта превосходная поэтическая фантазия, нечто вроде драматизированной былины, заключает в себе ряд ярких бытовых картин давно минувшего, сквозь дымку которого чувствуется во многих местах близость к быту, и доныне еще не отошедшему всецело в прошедшее. Волжскими же впечатлениями навеяна и комедия "На бойком месте", напечатанная в Љ 9 "Современника" 1865 г.

С половины 60-х годов Островский усердно занялся историей Смутного времени и вступил в оживленную переписку с Костомаровым, изучавшим в то время ту же эпоху. Результатом этой работы были две напечатанные в 1867 г. драматические хроники: "Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский" и "Тушино". В Љ 1 "Вестнике Европы" 1868 г. появилась еще историческая драма, из времен Ивана Грозного, "Василиса Мелентьева", написанная в сотрудничестве с директором театров Гедеоновым. С этого времени начинается ряд пьес Островского, написанных, по его выражению, в "новой манере". Их предметом служит изображение уже не купеческого и мещанского, а дворянского быта: "На всякого мудреца довольно простоты", 1868; "Бешеные деньги", 1870; "Лес", 1871. Вперемежку с ними идут и бытовые комедии "старой манеры": "Горячее сердце" (1869), "Не все коту масленица" (1871), "Не было ни гроша, да вдруг алтын" (1872). В 1873 г. написаны две пьесы, занимающие среди произведений Островского особое положение: "Комик XVII столетия" (к 200-летию русского театра) и драматическая сказка в стихах "Снегурочка", одно из замечательнейших созданий русской поэзии. В дальнейших своих произведениях 70-х и 80-х годов Островский обращается к быту различных слоев общества - и дворянского, и чиновничьего, и купеческого, причем в последнем отмечает перемены воззрений и обстановки, вызванные требованиями новой русской жизни. К этому периоду деятельности Островского относятся: "Поздняя любовь" и "Трудовой хлеб" (1874), "Волки и овцы" (1875), "Богатые невесты" (1876), "Правда - хорошо, а счастье лучше" (1877), "Последняя жертва" (1878), "Бесприданница" и "Добрый барин" (1879), "Сердце не камень" (1880), "Невольницы" (1881), "Таланты и поклонники" (1882), "Красавец-мужчина" (1883), "Без вины виноватые" (1884) и, наконец, последняя, слабая по замыслу и исполнению, пьеса: "Не от мира сего" (1885). Кроме того, несколько пьес написано Островским в сотрудничестве с другими лицами: с Н.Я. Соловьевым - "Женитьба Белугина" (1878), "Дикарка" (1880) и "Светит да не греет" (1881); с П.М. Невежиным - "Блажь" (1881). Островскому принадлежит также целый ряд переводов иностранных пьес: "Усмирение своенравной" Шекспира (1865), "Великий банкир" Итало Франки (1871), "Заблудшие овцы" Теобальдо Чикони (1872), "Кофейная" Гольдони (1872), "Семья преступника" Джакометти (1872), переделка с французского "Рабство мужей" и, наконец, перевод 10 интермедий Сервантеса, изданных отдельно в 1886 г. Оригинальных пьес им написано всего 49. Все эти пьесы дают замечательную по своей жизненности и правдивости галерею самых разнообразных русских типов, со всеми особенностями их повадки, языка и характера. В отношении собственно драматической техники и композиции пьесы Островского нередко слабы: художник, глубоко правдивый по своей природе, и сам сознавал свое бессилие в изобретении сюжета, в расположении завязки и развязки; он говорил даже, что "драматург и не должен придумывать, что случилось; его дело - написать, как это случилось или могло случиться; тут вся его работа; при обращении внимания в эту сторону у него явятся живые люди и сами заговорят". Рассуждая о своих пьесах с этой точки зрения, Островский сознавался, что у него самое трудное дело - "выдумка", потому что всякая ложь ему противна; но без этой условной лжи драматическому писателю обойтись невозможно. То "новое слово" Островского, за которое так горячо ратовал Аполлон Григорьев, по существу своему заключается не столько в "народности", сколько в правдивости, в непосредственном отношении художника к окружающей его жизни с целью вполне реального ее воспроизведения на сцене. В этом направлении Островский сделал дальнейший шаг вперед по сравнению с Грибоедовым и Гоголем и надолго утвердил на нашей сцене ту "натуральную школу", которая при начале его деятельности уже господствовала в других отделах нашей литературы.

Талантливый драматург, поддержанный не менее талантливыми артистами, вызвал соревнование в своих сверстниках, пошедших тем же путем: драматургами однородного направления явились Писемский, А. Потехин и другие, менее заметные, но в свое время пользовавшиеся заслуженным успехом писатели. Всей душой преданный театру и его интересам, Островский уделял немало времени и труда также и практическим заботам о развитии и усовершенствовании драматического искусства и об улучшении материального положения драматических авторов. Он мечтал о возможности преобразовать художественный вкус артистов и публики и создать театр-школу, одинаково полезную как для эстетического воспитания общества, так и для подготовки достойных деятелей сцены. Среди всевозможных огорчений и разочарований он оставался до конца жизни верен этой заветной своей мечте, осуществлением которой отчасти явился созданный им в 1866 г. в Москве Артистический кружок, давший впоследствии московской сцене многих талантливых деятелей. Вместе с тем Островский заботился об облегчении материального положения русских драматургов: его трудами образовано Общество русских драматических писателей и оперных композиторов (1874), бессменным председателем которого он оставался до самой своей смерти. Вообще, к началу 80-х годов, Островский прочно занял место вождя и учителя русской драмы и сцены. Усиленно работая в учрежденной в 1881 г. при дирекции Императорских театров комиссии "для пересмотра законоположений по всем частям театрального управления", он добился многих преобразований, значительно улучшивших положение артистов и давших возможность более целесообразной постановки театрального образования. В 1885 г. Островский был назначен заведующим репертуарной частью московских театров и начальником театрального училища. Здоровье его, к этому времени уже пошатнувшееся, не отвечало тем широким планам деятельности, какие он себе ставил. Усиленная работа быстро истощила организм; 2 июня 1886 г. Островский скончался в своем костромском имении Щелыкове, не успев осуществить своих преобразовательных предположений.
     Сочинения Островского издавались много раз; последнее и более полное издание - товарищества "Просвещение" (СПб., 1896 - 97, в 10 томах, под редакцией М.И. Писарева и с биографическим очерком И. Носова). Отдельно изданы "Драматические переводы" (М., 1872), "Интермедия Сервантеса" (СПб., 1886) и "Драматические сочинения А. Островского и Н. Соловьева" (СПб., 1881). Для биографии Островского важнейшим трудом является книга французского ученого J. Patouillet "O. et son theatre de moeurs russes" (Париж, 1912), где указана и вся литература об Островском. См. воспоминания С.В. Максимова в "Русской Мысли" 1897 г. и Кропачева в "Русском Обозрении" 1897; И. Иванов "А.Н. Островский, его жизнь и литературная деятельность" (СПб., 1900). Лучшие критические статьи об Островском написаны Аполлоном Григорьевым (в "Москвитянине" и "Времени"), Эдельсоном ("Библиотека для Чтения", 1864), Добролюбовым ("Темное царство" и "Луч света в темном царстве") и Боборыкиным ("Слово", 1878). - Ср. также книги А.И. Незеленова "Островский в его произведениях" (СПб., 1888), и Ор. Ф. Миллера "Русские писатели после Гоголя" (СПб., 1887).