Пейзаж и портрет в прозаических произведениях Бунина

Бунин обогатил своеобразными чертами русскую новеллу. Он близок к Чехову в стремлении воплотить многое в малом, в острой наблюдательности, внимании к жизненным подробностям. Бунин — мастер реалистической детали. Он удивительно умеет найти необходимый штрих для выявления самого характерного в облике человека, в явлении социальной жизни и природы. И проза, и поэзия писателя поражают точностью и вещественностью словесных определений, вызывающих ясные представления о предмете и в то же время создающих поэтическую картину жизни, рождающих у читателя радость узнавания прекрасного в обыденном.Однако, по сравнению с Чеховым, Бунин менее сдержан в передаче подробностей, ему ближе гоголевская «живопись словом», жажда воспроизвести окружающий мир во всем богатстве красок, тонов и оттенков, то нежных и лишь слегка очерченных, то ослепительных, декоративных. Но малая форма повествования имеет свои законы. Оставаясь лаконичным, Бунин максимально сгущает, концентрирует удивительно тонко подмеченные детали внешнего мира и душевной жизни людей.

На эту особенность бунинской манеры обращали внимание другие художники слова. По поводу рассказа «Сосны» Чехов писал Бунину 15 января 1902 года.— «Это очень ново, очень свежо и очень хорошо, только слишком компактно, вроде сгущенного бульона». Много лет спустя то же «обилие красок» бу-нинской прозы отметил наш современник Ю. Олеша. Это, конечно, не недостаток, а своеобразие творческой манеры. Эпитеты и сравнения Бунина то изысканны, то гораздо более смелы и размашисты, чем чеховские и тургеневские («холод и свежий запах январской метели, как запах разрезанного арбуза», «шла крупная и цветистая, как хвост павлина, волна», соловей пел «страстно и отчетливо, с какой-то нежной удалью»).

Бунин и мастер психологического портрета, и великолепный пейзажист. Его пейзажи разнообразны — это задумчивые рощи и поля средней России, светлые дали, вишневые сады и белые хаты Украины, знойные, резкие краски далеких стран — Цейлона, Индии, Египта, туманно-лазурные массивы Италии. Рисуя смену времен года, оттенки восхода и заката солнца, тишину ночей и радость утреннего пробуждения, Бунин вызывает острое «сопереживание» читателя, посвящает его в красоту окружающего нас мира.

Природа, как и любовь, воплощает для писателя радость, поэзию, вечную молодость или же является источником грусти и глубокого трагизма. Детали пейзажных описаний и точны, и новы, неожиданны, у Бунина не встретишь штампов, избитых определений. Он удивительно умеет передать чувство вечного движения, динамического стремления в природе («Не было больше тепла и запаха горящего бурьяна, в лицо веяло свежестью ночи, и опять, темнея в сумраке, бежали навстречу мне поля. Черная дуга высоко вырезывалась на небе и, качаясь, задевала звезды — «Костер»).

Тактичное и уместное употребление выразительных областнических слов, умение воспроизвести говор различных общественных слоев помогает Бунину оживить и приблизить создаваемые им образы к читателю, сделать их живыми, ощутимыми.

В отличие от Куприна, Бунин не стремится захватить внимание читателя остро-занимательным сюжетом, захватывающей жизненной интригой. Некоторые его произведения бесфабульны, лиричны, в других внешний сюжет присутствует, но он подчинен социально-психологическим коллизиям, выражению философских, идейных исканий автора.

Характернейшей особенностью бунинской прозы является также лиризм. Повествование в произведениях Бунина часто ведется непосредственно от лица рассказчика, окрашивающего своим настроением сцены быта, образы людей и природы. В других же повестях и рассказах на первый план выступают реалистические картины действительности, а лиризм как бы уходит в «подтекст», но не исчезает, находя разнообразные способы проявления.

Проза Бунина — ритмична. Эпическое начало в ней неразрывно слито с лирическим и музыкальным. А. Твардовский отмечает бесспорную заслугу Бунина в «развитии им и доведении до высокого совершенства чисто русского и получившего всемирное признание жанра рассказа или небольшой повести», свободной и емкой композиции, без «замкнутой» концовки, формы, оставляющей читателю «широкий простор для мысленного продолжения» «для додумывания, «доследования» затронутых в них человеческих судеб, идей и вопросов». В этом жанре, ведущем истоки от Тургенева и Чехова, Бунин сказал свое новое и веское слово.