Сатира Мефистофеля в поэме Гете «Фауст»

Читавшие «Фауста» в завершенном виде знают, что после беседы Фауст вернулся к горестным мыслям, чуть не покончил самоубийством, но потом решил жить; он отправляется на прогулку за город и встречает веселящийся народ. В конце прогулки к Фаусту пристает черный пудель, оказывающийся Мефистофелем. Беседы Фауста с чертом завершаются тем, что они заключают договор. Все это отсутствует в «Пра-Фаусте». Без всяхой подготовки появляется Мефистофель, который, как сказано в ремарке, сидит в халате с большим париком на голове, наподобие профессора, принимающего студентов у себя на дому.Поговорив о бытовых подробностях, Мефистофель стал затем объяснять Студенту, в чем состоит обучение на факультетах. Студент кочет избрать медицину, но Мефистофель убеждает, что начать надо с изучения логики, затем перейти к метафизике, а далее - к юриспруденции. Единственное, чего он не касается,- это богословие, но черту и не полагается быть знакомым с этим предметом. О философах, которые все расчленяют, Мефистофель говорит, что они

* Во всем подслушать жизнь стремясь,
* Спешат явленья обездушить,
* Забыв, что если в них нарушить
* Одушевляющую связь,
* То больше нечего и слушать.
* Еще путанее метафизика.

Здесь видимость глубины создается непонятной терминологией. Читая речи Мефистофеля, нельзя не заметить, что в сущности он придерживается тех же взглядов на науку, что и Фауст. Разница лишь в том, что для Фауста бесплодие науки- трагедия, для Мефистофеля - одно из проявлений ничтожества людей. В заключение Мефистофель произносит знаменитое:

* Теории, мой друг, суха.
* Но земнее древо жижи.






Эта мысль тоже не столько мефистофельская, сколько фаустовская. Ведь именно Фауст пришел к сознанию бесплодности сухой теории. Но особенность произведения Гете состоит в том, что его идея воплощена не в одном только Фаусте. Мефистофель - не менее важный персонаж.

Здесь уместно задаться вопросом - кто такой Мефистофель. На первый взгляд-посланец ада, черт, посланный искусить и совратить Фауста с пути истинного, каким он был в народной книге о чернокнижнике Фаусте. Но есть в конце «Пра-Фауста» сцена, опрокидывающая такое представление о Мефистофеле. Герой потрясен известием о страшной судьбе Маргариты. Упрекая Мефистофеля за то, что он “скрыл от него судьбу бедной девушки, Фауст восклицает:

* «Отвратительное чудовище.
* Бесконечный дух, верни этого червя обратно в его собачью шкуру..
* И далее: «Великий царственный дух, однажды явившийся мне, ты, знающий мое сердце и мою душу, зачем тебе понадобилось приковать меня к этому бесстыднику, который наслаждается позором и радуется всякой гибели!

Кто тот дух, которого имеет в виду Фауст? Совершенно очевидно, что он подразумевает Дука земли, явившегося ему в первой сцене. Из слов Фауста ясно, что Мефистофель был первоначально, Б отличие от народного предания, задуман Гете как некая сила, подвластная Духу земли. Позже, однако, Гете вернулся к народной традиции и сделал Мефистофеля чертом, правда, не совсем таким, как в народном предании. Но эту сцену Гете не исправил.

Были истрачены горы бумаги и бочки чернил для того, чтобы найти решение этого противоречия. Изобретались хитроумные объяснения, уводившие вглубь далеких философских и религиозных концепций. Гете не первый и не последний из великих писателей, у которых встречаются противоречия и несогласованность деталей. Особенно много их у Шекспира, и Гете высказал об этом соображения, которые с полным правом молено отнести к нему самому и, в частности, к «Фаусту».

* «Шекспир всякий раз заставляет своих персонажей говорить то, что наиболее уместно, действенно и хорошо в данном случае, пренебрегая тем, что их слова, возможно, вступают в противоречие со сказанным ранее или позднее,- сказал Гете своему помощнику и секретарю И. П. Эккерману 8 апреля 1827 г. и продолжал: - Свои творения он видел живыми, подвижными, быстро протекающими перед взором и слухом зрителя, которые, однако, нельзя настолько удержать в памяти, чтобы подвергнуть их мелочной критике. Ему важно было одно: моментальное впечатление».

Произведения литературы пишутся для читателей, живо и непосредственно воспринимающих описанное автором, а не для филологов, с лупой разглядывающих каждую строчку текста. Однако когда писатель завоевывает такое всеобщее признание, какое выпало на долю Гете, он неизбежно становится предметом пристального изучения специалистов. А они обнаруживают то, что обычному читателю, как правило, не бросается в глаза. В конце концов не так уж важно, кому подчиняется Мефистофель - Духу земли или верховному дьяволу Сатане. Характер его обрисован со всей определенностью уже при первом его появлении в «Фаусте». Он живое воплощение отрицания всех ценностей. Можно сказать, что ему открыта определенная сторона истины - все то, что в жизни нелепо и неразумно. Этим образ, созданный Гете, отличается от черта в народных легендах, покупавшего душу Фауста. Мефистофель - носитель полного отрицания, но сам он не «отрицательный персонаж» в обычном смысле слова. Если одну сторону истины выражает Фауст, то другую - Мефистофель. Он тоже носитель идей, волновавших Гете. Мысль великого поэта была гибкой и диалектически сложной. В образе Фауста воплощен горячий порыв, энтузиазм, стремление к высоким целям. Мефистофель, будучи по-своему не менее умным, смотрит на мир с совершенно противоположной точки зрения. Уже в «Пра-Фаусте» намечено это противоречие, составляющее основу драмы идей, впоследствии полнее раскрытой Гете.

    ГЁТЕ, ИОГАНН ВОЛЬФГАНГ ФОН (Goethe, Johann Wolfgang von) (1749–1832), крупнейший поэт и универсальный гений немецкой литературы. Свое творчество он называл «фрагментами огромной исповеди». Автобиографические его произведения, в т.ч. Поэзия и правда (Dichtung und Wahrheit), рассказывающая историю детства и юности поэта вплоть до 1775; Путешествие в Италию (Italienische Reise), отчет о поездке в Италию в 1786–1788; Французская кампания 1792 (Die Campagne in Frankreich 1792) и Осада Майнца в 1793 (Die Belagerung von Mainz, 1793), а также Анналы и Дневники (Annalen и Tag- und Jahreshefte), охватывающие период от 1790 до 1822, – все были опубликованы в твердой уверенности, что невозможно оценить поэзию, не поняв прежде ее автора.
    Гёте родился 28 августа 1749 во Франкфурте-на-Майне. «В отца пошел суровый мой / Уклад, телосложенье; / В мамашу – нрав всегда живой / И к россказням влеченье» (пер. Д. Недовича), – писал он в одном из поздних стихотворений. Первые стихотворные опыты Гёте относятся к восьмилетнему возрасту. Не слишком строгое домашнее обучение под наблюдением отца, а потом три года студенческой вольницы в Лейпцигском университете оставляли ему достаточно времени, чтобы удовлетворить тягу к чтению и испробовать все жанры и стили эпохи Просвещения, так что к 19 годам, когда тяжелая болезнь вынудила его прервать учебу, он уже овладел приемами версификации и драматургии и был автором довольно значительного числа произведений, большинство которых впоследствии уничтожил. Специально сохранен был стихотворный сборник Аннетте (Das Buch Annette, 1767), посвященный Анне Катарине Шёнкопф, дочери владельца лейпцигского трактира, где Гёте обычно обедал, и пасторальная комедия Капризы влюбленного (Die Laune des Verliebten, 1767).
    В Страсбурге, где в 1770–1771 Гёте завершил юридическое образование, и в последующие четыре года во Франкфурте он был лидером литературного бунта против принципов, установленных И.Х.Готшедом (1700–1766) и теоретиками Просвещения.
    В Страсбурге Гёте встретился с И.Г.Гердером (1744–1803), ведущим критиком и идеологом движения «Бури и натиска», переполненным планами создания в Германии великой и оригинальной литературы. Восторженное отношение Гердера к Шекспиру, Оссиану, Памятникам старинной английской поэзии Т. Перси и народной поэзии всех наций открыло новые горизонты перед молодым поэтом, чей талант только начал раскрываться. Он написал Гёца фон Берлихингена (Gtz von Berlichingen) и, используя шекспировские «уроки», начал работу над Эгмонтом (Egmont) и Фаустом (Faust); помогал Гердеру собирать немецкие народные песни и сочинил множество стихов в манере народной песни. Гёте разделял убежденность Гердера в том, что истинная поэзия должна идти от сердца и быть плодом собственного жизненного опыта поэта, а не переписывать давние образцы. Эта убежденность стала на всю жизнь его главным творческим принципом. В этот период пылкое счастье, каким его наполняла любовь к Фридерике Брион, дочери зезенгеймского пастора, воплотилась в яркой образности и задушевной нежности таких стихов, как Свидание и разлука (Willkommen und Abschied), Майская песнь (Mailied) и С разрисованной лентой (Mit einem bemalten Band); укоры же совести после расставания с нею нашли отражение в сценах покинутости и одиночества в Фаусте, Гёце, Клавиго и в ряде стихотворений. Сентиментальная страсть Вертера к Лотте и трагическая его дилемма: любовь к девушке, уже обрученной с другим, – часть собственного жизненного опыта Гёте. Стихи к Лили Шёнеман, молодой красавице из франкфуртского общества, рассказывают историю его мимолетного увлечения. Одиннадцать лет при веймарском дворе (1775–1786), где он был другом и советником молодого герцога Карла Августа, коренным образом изменили жизнь поэта. Гёте находился в самом центре придворного общества – неустанный выдумщик и устроитель балов, маскарадов, розыгрышей, любительских спектаклей, охот и пикников, попечитель парков, архитектурных памятников и музеев. Он стал членом герцогского Тайного совета, а позднее – государственным министром; ведал прокладкой дорог, набором рекрутов, государственными финансами, общественными работами, горнорудными проектами и т.д. и многие годы провел, изучая геологию, минералогию, ботанику и сравнительную анатомию. Но более всего пользы принесло ему продолжительное ежедневное общение с Шарлоттой фон Штайн. Эмоциональность и революционное иконоборчество периода «Бури и натиска» отошли в прошлое; теперь идеалами Гёте в жизни и искусстве становятся сдержанность и самоконтроль, уравновешенность, гармония и классическое совершенство формы. Вместо великих гениев его героями становятся вполне обычные люди. Свободные строфы его стихов спокойны и безмятежны по содержанию и ритмике, но мало-помалу форма становится жестче, в частности Гёте предпочитает октавы и элегические двустишия великой «тройки» – Катулла, Тибулла и Проперция. Многочисленные служебные обязанности Гёте серьезно препятствовали завершению начатых им крупных произведений – Вильгельма Мейстера (Wilhelm Meister), Эгмонта, Ифигении (Iphigenie) и Тассо (Tasso). Взяв полуторагодичный отпуск, он едет в Италию, занимается там лепкой, делает более тысячи пейзажных набросков, читает античных поэтов и историю античного искусства И.И.Винкельмана (1717–1768). По возвращении в Веймар (1789) Гёте не сразу перешел к «оседлому» образу жизни. В течение следующих шести лет он предпринял второе путешествие в Венецию, сопровождал веймарского герцога в его поездке в Бреслау (Вроцлав), участвовал в военной кампании против Наполеона. В июне 1794 он установил дружеские отношения с Ф.Шиллером, который просил помощи в издании нового журнала «Оры», и после этого жил главным образом в Веймаре. Ежедневное общение поэтов, обсуждение планов, совместная работа над такими замыслами, как сатирические Ксении (Xenien, 1796) и баллады 1797, были для Гёте прекрасным творческим стимулом. Были опубликованы сочинения, лежавшие у него в столе, в т.ч. Римские элегии (Rmische Elegien), плод ностальгии по Риму и любви к Кристиане Вульпиус, которая стала в 1806 женой Гёте. Он закончил Годы учения Вильгельма Мейстера (Wilhelm Meisters Lehrjahre, 1795–1796), продолжил работу над Фаустом и написал ряд новых произведений, в т.ч. Алексис и Дора (Alexis und Dora), Аминт (Amyntas) и Герман и Доротея (Hermann und Dorothea), идиллическую поэму из жизни маленького немецкого городка на фоне событий Французской революции. Что касается прозы, то Гёте написал тогда сборник рассказов Беседы немецких эмигрантов (Unterhaltungen deutscher Ausgewanderten), куда вошла и неподражаемая Сказка (Das Mrchen). Когда в 1805 скончался Шиллер, троны и империи содрогались – Наполеон перекраивал Европу. В этот период он писал сонеты к Минне Херцлиб, роман Избирательное сродство (Die Wahlverwandtschaften, 1809) и автобиографию. В 65 лет, надев восточную маску Хатема, он создал Западно-восточный диван (West-stlicher Diwan), сборник любовной лирики. Зулейка этого цикла, Марианна фон Виллемер, сама была поэтессой, и ее стихи органично вошли в Диван. Притчи, глубокие наблюдения и мудрые раздумья о человеческой жизни, нравственности, природе, искусстве, поэзии, науке и религии озаряют стихи Западно-восточного дивана. Те же качества проявляются в Разговорах в прозе и в стихах (Sprche in Prosa, Sprche in Reimen), Орфических первоглаголах (Urworte. Orhisch, 1817), а также в Разговорах с И.П.Эккерманом, опубликованных в последнее десятилетие жизни поэта, когда он заканчивал Вильгельма Мейстера и Фауста. Умер Гёте в Веймаре 22 марта 1832.