«Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые!» Строки Ф. И. Тютчева из стихотворения «Цицерон» услышаны и восприняты нашим поколением особенно остро: мы живем в эпоху перемен.
Каким будет завтрашний день? Оттого, вероятно, мы так пристально вглядываемся в творчество писателей, живших во времена бурных социальных катаклизмов. Наверно, этим объясняется наш повышенный интерес к наследию М. Булгакова, писателя, чьи герои разделили судьбу России в годы тяжелейших испытаний, пережили роковой для нашей истории 1917 год и Гражданскую войну.
Вихрь драматических событий, увлекший героев «Белой гвардии», повестей «Собачье сердце», «Роковые яйца», запечатлелся и в судьбе самого писателя. В родном Киеве он был свидетелем более десяти переворотов, как враг не мог избежать мобилизации сначала в армию Петлюры, затем в белую гвардию. Узнал красный и белый террор, да и в новой, изменившей свой социально-политический облик России жил в сложнейших условиях небывалого государственного эксперимента, опасного своей непредсказуемостью. Писателя неотступно мучил вопрос: «Что же будет с нами дальше?» В 1919 году появляется его статья «Грядущие перспективы». Мрачным пророчеством звучат в ней слова: «...придется много драться, много пролить крови, потому что, пока за зловещей фигурой Троцкого еще топчутся с оружием в руках одураченные им безумцы, жизни не будет, а будет смертная борьба... Мы будем завоевывать собственные столицы». Булгаков говорит о неминуемой расплате за безумие октябрьских дней, за самостихийных изменников, развращение рабочих, за Брест, за безудержное пользование станками для печатания денег. «И только тогда, — продолжает он, — когда будет очень поздно, мы вновь начнем кой-что созидать, чтобы стать полноправными, чтобы нас впустили опять в версальские залы».
Время подтвердило правоту Булгакова, но в те грозные годы, на которые пришлась жизнь писателя, его позиция воспринималась как вражеская. Новые идеологи, охваченные эйфорией победы, имели немало именитых союзников среди литераторов, готовых служить делу революции.
Роман «Белая гвардия», написанный в 1923—1924 годах, прозвучал совершенно неожиданно: в нем отсутствовала революционная героика, но была боль за Отечество, поруганное, истерзанное войной, и боль за людей, попавших под колеса истории.
«Велик был год и страшен по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй». Кровавые вершатся в нем дела под сиянием «красного дрожащего Марса». Нет привычного мира. «Город жнл странною неестественной жизнью...» Киевом пытались овладеть разные политические силы: здесь столкнулись войска гетмана, поддерживаемые немецкими оккупантами, петлюровцы и большевики. Кто победит? За кем должна будет пойти Россия?
Эпиграф романа, взятый из повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка», передает состояние растерянности, неизвестности, тяжелых предчувствий, в котором оказались люди. Ощущения катастрофы переживает милая, тихая, интеллигентная семья Турбиных.
Жестокое время, как пишет автор, -«перебило им жизнь на самом рассвете». Их духовная красота, казалось бы, должна быть вознаграждена счастливой судьбой, но им «придете^ мучиться и умирать». Страшная действительность, в которой они оказались, заставляет вспомнить картины Апокалипсиса: «Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод; и сделалась кровь». Только за кремовыми шторами могут укрыться Турбины от разрушительной стихии улицы. Сколь непрочна эта преграда!
Турбины еще молоды, но нравственный мир их уже сформирован всем укладом предыдущей жизни: прекрасными семейными отношениями и традициями, теплом их гостеприимного дома, высокой культурой. Несмотря на трудности времени, Турбины поддерживают заведенный порядок. В их доме по-прежнему уютно: скатерть накрахмалена, полы лоснятся, в вазе стоят голубые гортензии и знойные розы. Здесь находят приют и спасение старые друзья: Мышлаевский и Карась, мужественные, честные офицеры, верные присяге, брошенные на произвол судьбы продажными штабными командирами;
Шервинский, адъютант гетмана, позорно бежавшего из Киева с немцами;
Лариосик, милый романтик, поэт, бесконечно добрый и, к несчастью, совсем не готовый к суровым испытаниям.
Политическая сумятица, война не изменили их убеждений. Совесть не позволяет им, подобно Тальбергу, бросить Россию, хотя они понимают, что положение их безнадежно Им хотелось бы ве-рить в то, что, может быть, государь жив или что удастся попасть
на Дон к Деникину. Сейчас, когда мы знаем трагический итог белогвардейского сопротивления, возможная дальнейшая судьба этих героев вызывает смешанные чувства уважения и скорби.
Булгаков оставляет своих героев в самый напряженный момент: следом за Петлюрой уже звучит красная канонада. Что будет с Еленой, Алексеем, Николкой, их друзьями? Что будет с Россией? Автор, безусловно, знал ответы на эти вопросы, поскольку на его глазах возникал государственный монстр, не знающий аналогов в мировой истории.
Революцию, да еще такую безжалостную, кровавую, писатель воспринимал как чудовищный эксперимент над народом. Словно бесстрастный, с холодным рассудком ученый ставит опыт над живыми существами, из которых в результате уцелеют единицы. Только в нашей стране в качестве подопытных оказались люди. Их искалеченные или погубленные жизни не принимались в расчет великими экспериментаторами, не представлявшими даже, каким будет результат.
М. Булгаков берет на себя недозволенную по законам времени смелость рассуждать о правомерности подобных экспериментов. Его новыми героями становятся ученые-исследователи Преображенский («Собачье сердце») и Персиков («Роковые яйца»). Они проделывают фантастические с точки зрения науки опыты. Преображенский обыкновенную дворовую собаку Шарика превращает в человека. Персиков создает красный луч, ускоряющий процесс развития организмов. Опыты удались, но вскоре всеобщее ликование сменилось жестокими разочарованиями.
Человек с собачьим сердцем, с наследственностью закоренелого преступника, Шариков сделал совершенно невыносимой жизнь своего создателя. Профессор-интеллигент оказался вынужденным терпеть возле себя хама, претендующего вдобавок на роль хозяина в доме.
Раньше профессору достаточно было позвонить высокопоставленному лицу, чтобы выпроводить председателя домкома Швонде-ра, пытающегося отнять у Преображенского часть жилой площади. Теперь в его квартире нагло расположился Шариков, получивший у Швондера паспорт, прописку, то есть законный вид на жительство. Профессор и его ассистент, доктор Борменталь, не только страдают от непристойного поведения человека-собаки, но и выслушивают угрозы в свой адрес. Их терпение кончилось, и они смогли дать обратный ход своему эксперименту: Шариков вновь превратился в Шарика.
Красный луч Персикова самым неожиданным образом спровоцировал нашествие на страну гадов чудовищных размеров. От полной гибели город спасла случайность — восемнадцатиградусный мороз в середине лета.
Идея произведений заключена в размышлениях о целесообразности экспериментов, их обоснованности.
Булгаков предупреждает о величайшей ответственности тех, кто берется решать судьбу народа. Социальные потрясения, сопряженные с большими жертвами, по мнению писателя, нарушают естественный ход истории развития общества. Нельзя разом изменить людей. Булгаков, к примеру, решил проследить судьбу известных гоголевских персонажей из поэмы «Мертвые души». Он переместил их в
свою эпоху, и получилось новое произведение «Похождения Чичикова». Оказалось, что и в Советской России они остались прежними, изменились лишь только внешние формы их деятельности: Чичиков приобретает несуществующие предприятия. Коробочка мечтает открыть булочную в Манеже. Словом, проходимцы, подобные Чичикову, менее всего страдают от перемены политической власти. Замена формы государственного устройства для них не играет никакой роли: это все равно что переименовать гостиницу в общежитие.
Все творчество М. А. Булгакова - размышление о будущем России. Он разделил ее трудную судьбу, как это сделали А. Ахматова, А. Платонов и многие другие русские писатели и поэты.сские писатели и поэты. Он жил с надеждой на лучшее и своими книгами призывал образумиться людей, толкающих страну к гибели: «Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?»
