В поисках жанра

Артист оригинального жанра Павел Дуров проводит ночь на штрафной площадке ГАИ провинциального городка. Бампер его «Жигулей» разбит «ЗИЛом"-поливалкой, приютиться на ночь ему негде. Размышляя о том, почему колесит он по всей стране без видимой цели, Дуров чувствует, что «потерял свои пазы», утратил своё место в жизни и ощущение необходимости жанра. Он не понимает, держится ли за право быть создателем чудес или стыдится своего жанра. Он не знает, нужны ли кому-нибудь чудеса. Дуров прислушивается к разговору мертвецов — жертв дорожно-транспортных происшествий, собравшихся ночью на штрафной площадке, и пытается узнать у них: что там, откуда они приходят? Но один из мертвецов грустно отвечает ему: не вашего пока что это ума дело. Уснувшему Дурову снится чудесная пора, когда он был полноправной частью, а может быть, и центром жизни.

Проснувшись и починив машину, Дуров продолжает свой путь. Неподалёку от Феодосии он берет попутчиц, одна из которых, продавщица пива Алла Филипук, разыскивает своего возлюбленного Николая Соловейкина. Как ни пытается Алла уверить себя, что для любви необходимо жить одними интересами с любимым и испытывать к нему уважение, в конце пути она признается, что именно Колька-паразит сделал её настоящей женщиной и только в этом причина её стремления к нему. Изменив свой маршрут, Дуров довозит Аллу до парома и плывёт с нею через Керченский пролив в Новороссийск, где Алла и находит непутёвого Николая. Тот сидит на палубе земснарядами точит зубило, «чтобы выявить у себя сильные стороны натуры». После ночи любви со «сладкой» Аллой Николай выходит на палубу и вплавь покидает земснаряд.

Ещё одной попутчицей Дурова становится Маманя. Она садится в его машину близ Великих Лук и рассказывает, что едет к дочери Зинаиде в посёлок Сольцы Новгородской области. Зять Константин загулял с библиотекаршей Лариской, Маманя едет улаживать семейные проблемы. По дороге Дуров подвозит бухгалтера областной тюрьмы Жукова, и Маманя быстренько договаривается, что тот заедет в Сольцы, чтобы пригрозить зятю. Попав в гости к Маманиным родственникам, Дуров не сразу выбирается от них. Он опорожняет бесчисленные поллитровки, ест Маманины пельмени, спит с красавицей Зинаидой и мечтает о чуде. В это время приехавший в Сольцы Жуков влюбляется в Лариску-разлучницу.

Проснувшись после бурной пьяной и любовной ночи, Дуров чувствует, как «что-то было близко, но не свершилось, разгорелось почти вовсю, но погасло». И все-таки он счастлив оттого, что был готов распечатать мешки с реквизитом, был в двух шагах от жанра.

По дороге на юг Дуров знакомится с Лёшей Харитоновым. На «Москвиче» собственной сборки тот уже третью неделю везёт свою большую семью из Тюмени в Крым. Вся семья, даже тёща, верит, что несмотря ни на что достигнет цели. Вскоре у «Москвича» отказывают тормоза и он сваливается в кювет. Дуров проезжает было мимо на своих новых «Жигулях», но скоро сам едва не становится жертвой аварии. Тогда он возвращается, берет семью Лёши Харитонова в свою машину и отвозит в Коктебель, к морю. Самого же Дурова ждут в дешёвом отеле на Золотых Песках коллеги, артисты вымирающего жанра. Они договорились отдохнуть вместе, не говоря ни слова о работе. Но Дуров не торопится к ним, понимая: им не избежать разговоров о том, что жанр убегает из-под колёс…

В небольшом прибалтийском городке Дурова принимают за фальшивомонетчика, потому что он расплачивается новенькими купюрами, как раз такими, какие изготовил настоящий фальшивомонетчик. Дуров же получил эти деньги за постановку спортивного праздника «День, звени!». Ему удаётся оправдаться только тем, что он дарит все купюры незнакомым молодожёнам с местного комбината. Кое-как выбравшись со свадьбы, в дороге он встречает своего коллегу, бывшего неразлучного друга Сашку, и выясняет, что Сашка и есть тот самый фальшивомонетчик, за которого приняли Дурова. Бывший иллюзионист изготовил фальшивые деньги от отчаяния. Услышав рассказ Дурова о путешествии в поисках жанра, Сашка сжигает фальшивые купюры и, слегка колдуя, изымает из обращения те, которые уже успел пустить в оборот.

Следующий пассажир Дурова — юный хиппи Аркадиус. Школу он бросил, в армию не пошёл из-за плоскостопия. Теперь Аркадиус едет в Москву, чтобы посмотреть «Мону Лизу», находящуюся там проездом из Японии в Париж. В качестве платы за проезд Аркадиус отдаёт Дурову стихи собственного сочинения — о театре без стен и крыши, который разбили на деревенской улице четырнадцать бездельников и капитан Иван. Неожиданно Дуров понимает, что те пятнадцать, о которых написано это стихотворение, — он и его коллеги по жанру. Поддаваясь мгновенному порыву, он едет в Долину, где и должно произойти чудо.

Иллюзионисты Александр, Брюс, Вацлав, Гийом, Дитер, Евсей, Жан-Клод, Збигнев, Кэндзабуро, Луиджи, Махмуд, Норман и Оскар собираются в горах неподалёку от лагеря гляциологов. Каждый из них пережил за эти годы счастье в любви, тонул, погибал, выплывал, выкарабкивался, унывал и бесился от отчаяния, но никто не предал молодость за большие или малые деньги, никто не приобрёл в путешествиях наглость, жестокость и свинство.

Лагерь покинут гляциологами, потому что ожидается сход лавин. Но иллюзионисты решают превратить эту Долину в долину чудес и разворачивают свой реквизит: Генератор Как Будто, Тарелки Эхо, Бочку Олицетворения, Шланги Прошлого, Пороховые Нити Будущего и т. п. Тут три огромных лавины сметают и фокусников, и их чудеса.

Юный Аркадиус злится, попав в Москву: оказывается, долгожданное свидание с «Моной Лизой» будет происходить не наедине, а в толпе людей; современный мир преподносит ему очередную «лажу». Но вдруг, когда он вглядывается в картину, Мона Лиза приподнимает руку, закрывая свою улыбку, и Аркадиус видит её ладонь — то чудо и счастье, которого хватит ему на всю жизнь.

Неизвестно, какие явления произошли в лавинной массе, но ночью Дуров и его товарищи оказываются на её поверхности. Их реквизит уничтожен, у них не осталось ни чувств, ни воспоминаний. Как вдруг они видят вдалеке другую долину и понимают, что она-то и есть истинная Долина, к которой все они стремились. Их окружает воздух любви, на их глазах совершается чудо озёр, чудо дерев, чудо ночных светил, чудо травы и цветов. Друзья идут за чудом льва в глубь Долины и готовятся к встрече с новыми чудесами.

Вариант 2:

Артист Павел Дуров ночует на штрафной площадке ГАИ маленького провинциального городка, потому как ему негде приютиться. Бампер его «Жигулей» поврежден поливальной машиной. Раздумывая над тем, с какой целью он путешествует по стране, герой чувствует, что потерял своё место в жизни и чувство необходимости своего жанра. Он перестал понимать, стоит ли держать право быть творцом чудес либо стыдится этого жанра. Он не осознает необходимости кому-нибудь этих чудес.

Дуров слушает разговор мертвецов — это жертвы происшествий на дороге, которые собрались на штрафной площадке в ночное время, и хочет узнать: что находится там, откуда они пришли? На что мертвец грустно отвечает: что пока ему это не надо знать. Затем Дурову снится та пора, когда он был частью, а может, и центром жизни.

Утром он починил машину, и отправился в свой путь далее. Возле Феодосии он подбирает попутчиц. Одна из них - это продавщица пива Алла Филипук, которая находится в поисках своего возлюбленного Николая Соловейкина. Алла пытается убедить себя в том, что любовь - это жизнь с одинаковыми интересами и с чувством уважения. Но в конце осознает, что именно Колька разбудил в ней настоящую женщину и поэтому она стремится к нему. Дуров меняет свой маршрут для того, чтобы довезти Аллу до парома и вместе с ней отправляется через Керченский пролив в Новороссийск, в котором Алла находит своего Николая. А он сидит на палубе и точит зубило для выявления у себя сильных сторон своей натуры. После ночи любви с Аллой, возлюбленный покидает вплавь земснаряд.

Затем появляется еще одна попутчица - Маманя, которая садится в машину возле Великих Лук и говорит, что направляется к своей дочери Зинаиде в село Сольцы, что находится в Новгородской области. Муж дочери загулял с местной библиотекаршей Лариской, и мама хочет помочь наладить семейные проблемы. Также по дороге Дуров подбирает бухгалтера тюрьмы Жукова, а Маманя оперативно договаривается заехать в Сольцы для того, чтобы устрашить зятя. Пребывая у Маманиных родственников, Дуров выбирается от них не сразу. Он выпивает нескончаемые запасы поллитровки, кушает пельмени Мамани и спит с красивой Зинаидой, а главное мечтает о чуде. А приехавший в Сольцы Жуков без ума от разлучницы Лариски.

После бурной ночи, Дуров ощущает, что был где-то близко со счастьем, но не получилось. Продолжая путь Дуров встречается с Лёшей Харитоновым. Он спасает его семью от аварии и отвозит в Коктебель. А в это время Дурова ждут в отеле на Золотых Песках его коллеги, этого вымирающего жанра, чтобы отдохнуть и не говорить о работе.

В небольшом городке принимают Дурова как фальшивомонетчика, но ему удаётся оправдаться. Затем он встречает своего неразлучного друга Сашку, и узнает, что он и есть тот самый фальшивомонетчик. Выслушав историю Дурова о своем пути в поисках жанра, Сашка уничтожает фальшивые купюры.

Еще один пассажир Дурова — это хиппи Аркадиус, который едет в Москву посмотреть «Мону Лизу». В качестве платы он отдаёт свои стихи, в которых писал о театре на деревенской улице, состоявшем из четырнадцати бездельников и капитана Иван. И тут Дуров осознает, что пятнадцать человек в стихотворении - это он и его коллеги. Поддавшись секундному порыву, герой направляется в Долину, где должно свершиться чудо.

    Родился в Казани в семье партийных работников (родители репрессированы в конце 30-х гг.), в детстве несколько лет провел в Магадане, куда была сослана его мать Евгения Гинзбург (автор впоследствии написанной и получившей широкую известность книги "Крутой маршрут"). Закончил в 1956 г. Ленинградский медицинский институт, до 1960 г. работал врачом в больницах. Печатается с 1959 г. Известность писателю принесла повесть "Коллеги" (1960), много раз переиздававшаяся, получившая также воплощение на сцене и на экране. Эта и вслед за нею появившиеся повести "Звездный билет" (1961) и "Апельсины из Марокко" (1963), роман "Пора, мой друг, пора" (1964) упрочили за Аксеновым славу одного из лидеров "молодой прозы", заявившей о себе на рубеже 1950—60-х гг. (А. Гладилин, А. Кузнецов, Э. Ставский). Произведения Аксенова вызвали в критике бурную полемику, так как в них заострялось внимание на проблемах периода "оттепели" и прежде всего — на извечном конфликте поколений, который обретал особенно резкие формы в условиях характерного для того времени процесса отрицания тоталитарного прошлого. Как нельзя более соответствовали тогдашней духовной жизни общества и исповедальный характер прозы Аксенова, и преимущественное — сочувственное — внимание писателя к внутреннему миру, психологии и даже сленгу молодого поколения: в это время он становится одним из наиболее активно печатающихся авторов журнала "Юность", в течение нескольких лет являясь членом его редколлегии. Появление в 1968 г. повести "Затоваренная бочкотара" свидетельствует об изменении направления эстетических поисков писателя, выходящего теперь, по его словам, к тотальной сатире: здесь открывается удивительная нелепость мира, в котором живут персонажи повести, названной Аксеновым "сюрреалистической вещью".
     Изменение творческой позиции Аксенова свидетельствовало не только о собственно художественных поисках писателя, отказывавшегося теперь в своих произведениях от принципа правдоподобия, предпочитая ему изображение "иллюзии действительности"; сами эти изменения были вызваны крепнущим у писателя убеждением в том, что "действительность так абсурдна, что, употребляя метод абсурдизации и сюрреализма, писатель не вносит абсурда в свою литературу, а, наоборот, этим методом он как бы пытается гармонизировать разваливающуюся, как помойная яма, действительность...". С этого времени критика в адрес Аксенова и его произведений становится все более резкой и даже сокрушительной, когда она звучала из уст руководителей партии и государства (например, Н. С. Хрущева). Нападки вызывала даже форма, к которой обращается теперь Аксенов, воспринимаемая как несоветская и ненародная: так была оценена, в частности, поставленная в театре "Современник" пьеса Аксенова "Всегда в продаже", свидетельствующая о переходе ее автора на авангардистские позиции в искусстве. Положение Аксенова еще более осложнилось, когда (в 1977—1978 гг.) его произведения начали появляться за рубежом (прежде всего в США). Тогда же, в 1979 г., Аксенов вместе с А. Битовым, Вик. Ерофеевым, Ф. Искандером и Е. Поповым выступил составителем и автором альманаха "Метрополь", объединившего писателей, отмежевавшихся от социалистического реализма. Так и не изданный в советской подцензурной печати, альманах тогда же был издан в США. Он немедленно был подвергнут критике, некоторые его авторы были исключены из Союза писателей, а сам Аксенов 22 июля 1980 г. уехал в США и вскоре был лишен советского гражданства. В Вашингтоне выходят написанные им в России, но впервые публикуемые лишь после отъезда писателя в Америку романы "Ожог" (1968—1969, 1980), "Остров Крым" (1977, 1981), "Золотая наша железка" (1980), "Бумажный пейзаж" (1983), "Право на остров" (1983), "Скажи изюм" (1985), "В поисках грустного бэби" (1986). В 1993—1994 гг. в России была опубликована его "Московская сага" в трех книгах. Вскоре после переезда в США Аксенов вместе с тем начинает преподавать русскую литературу в одном из вашингтонских университетов. После возвращения ему в 1990 г. гражданства Аксенов часто приезжает в Россию, его произведения (кроме названных выше, "Мой дедушка—памятник", 1991; "Рандеву", 1992) печатаются здесь (в том числе в журнале "Юность"), выходит собрание его сочинений. Но переселяться на родину Аксенов не собирается.
     Аксенов начинал с изображения скептически настроенной по отношению к тогдашней советской действительности молодежи с характерным для нее нигилизмом, стихийным чувством свободы, интересом к западной музыке и литературе — со всем, что противостояло выработанным старшим поколением духовным ориентирам. К середине 60-х гг. усиливается философская насыщенность прозы Аксенова, размышляющего о причинах неудачи "оттепели", о неустойчивости психологии человека, именно с нею связывавшего свои лучшие надежды. Обращение к такой личности способствовало перестройке индивидуальной творческой манеры писателя, соединяющего теперь в пределах одного произведения реальное и ирреальное, обыденное и возвышенное. Особенно искусно разные планы соединяются в программном для того времени произведении Аксенова романе "Ожог"— наиболее удачной попытке писателя полномасштабно изобразить жизнь российской интеллигенции на переломе 60—70-х гг. Герои романа, каждый из которых одержим своей творческой идеей, находятся в состоянии трагического разлада с существующей в их стране системой: стремление укрыться от нее оказывается тщетным. Облик и поведение героев романа определяются их противостоянием порожденной этой системой толпе, которой чуждо все высокое, светлое. Выход для них писатель видит в устремлении к Богу, в духовном прозрении. Гипотетическую ситуацию рассматривает Аксенов в романе — явно обладающем признаками антиутопии —"Остров Крым", где подвергается проверке модная идея о мессианской роли России: идея эта доводится здесь до логического завершения, обнажающего ее чудовищный смысл. Произведения, написанные им в эмиграции (и более всего — "Московская сага"), убеждают в том, что жизнь родной страны, происходящее в ней продолжает оставаться в центре его внимания: уехав из России, Аксенов остается писателем истинно русским.