Мастерство в изображении мира человеческих чувств в одном из произведений русской литературы XX века. (М.А.Шолохов. «Поднятая целина».)

    Долгое время классическим, хрестоматийным произведением о коллективизации, где автор проявил большое мастерство в изображении мира человеческих чувств, считался роман М. Шолохова “Поднятая целина”. Особую ценность роману придавал и тот факт, что он был написан сразу по горячим следам событий 30-х годов, завершившихся созданием нового колхозного строя. Поэтому на протяжении многих лет критика рассматривала “Поднятую целину” как наиболее правдивое художественное отображение процесса коллективизации, утверждающее победное торжество колхозного строя. Сейчас, в связи с обнародованием многих трагических фактов и материалов о той страшной эпохе, естественно, изменилось и отношение к роману, который теперь рассматривают как произведение, давшее неполную, упрощенную и искаженную картину русской деревни 30-х годов Но это не умаляет идейно-художественной ценности шолоховского романа. Наоборот, многие хорошо известные сцены и эпизоды “Поднятой целины” получают сегодня иное осмысление и оценку, ибо рассматриваются с точки зрения не классовой, а общечеловеческой морали. Например, когда Шолохов описывает сцену раздачи бедноте вещей раскулаченных, то она вызывает не чувство торжествующей радости, как утверждали советские критики, а боль и жалость к плачущим детям и их матерям, у которых отбирают заработанное тяжким трудом добро. Именно так воспринимает это событие Андрей Размётнов, которого принято было ругать за мягкотелость, отсутствие коммунистической принципиальности, беспощадной ненависти к классовому врагу.
    Суть того, что происходило на донской земле в “год великого перелома”, ясна и без комментариев. Ведь Шолохов прибегает в романе к спасительному объяснению беззаконий и репрессий, творимых в деревне, “перегибами” местных властей, которые исказили “мудрую и гуманную” политику коммунистической партии. Особую роль в этом играет в “Поднятой целине” статья Сталина “Головокружение от успехов” (1930) Она совершает настоящее чудо — отвращает казаков от восстания против советской власти, которое хотел поднять есаул Половцев.
    Эту мысль легко подтвердить цитатой из романа, воспроизводящей слова казаков, обращенные к врагу “Власть наша хуторская надурила, кое-кого дуриком в колхоз вогнали, много середняков окулачили. Ить наш председатель Совета так нас зануздал было, что на собрании и слова супротив него не скажи и порешили мы все через ту статью в газете “Правда” не восставать”
    Шолоховский роман, видимо, создавался скорее как учебник новой жизни, как ее образец, положительный пример, к которому должны стремиться жители самой передовой страны Поэтому вполне можно поверить свидетельствам о том, что в деревнях “Поднятую целину” читали с упоением, отнюдь не отождествляя представленную в ней картину с реальностью, в романе Шолохова видели ту светлую жизнь, о которой тщетно мечтали, к которой стремились “Поднятая целина” была трагической попыткой воспеть невоспеваемое, идеализировать действительность В ней наглядно проявилось противоречие между большим художественным талантом и сковывающей его идеологической схемой, которая отразилась и в композиции романа
    Вспомним его начало Почти одновременно в Гремячий Лог въезжают казачий есаул Половцев, враг советской власти, который пытается вовлечь хуторян в контрреволюционное восстание, и слесарь Давыдов с благородной и гуманной миссией — создать в Гремячем Логу крепкий колхоз Контрастность целей идейных противников подчеркивает то, что коварный враг Половцев скачет в хутор ночью, трусливо скрывая свое лицо, а коммунист Давыдов приезжает в Гремячий Лог ясным, солнечным днем Эта зримая деталь должна была наглядно продемонстрировать низость целей одного героя и благородство другого
    Кроме того, уже начало романа четко определило его основной конфликт — ожесточенную классовую борьбу коммунистов с контрреволюционерами, отодвигая на задний план кричащие проблемы, сопровождающие сплошную коллективизацию Вне поля зрения автора оказались, таким образом, идущие на север эшелоны со спецпереселенцами, голодные толпы мужиков, искалеченные судьбы детей “кулаков” Значит, жесткая идеологическая схема заведомо обрекала роман на неполную, урезанную правду о времени Но благодаря замечательному таланту писателя эта правда все-таки просочилась в роман, отразив основные драматические обстоятельства, имевшие ключевое значение в процессе коллективизации Правда они изображаются автором не во всем объеме и полноте Например, только пунктиром обозначены наиболее резкие, насильственные действия руководителей и инициаторов коллективизации во время раскулачивания Особенно ярко это проявляется в образе коммуниста Макара Нагульнова. Чего стоят его откровенные признания о собственном способе агитации за колхозы “Я за колхоз как агитировал"? А вот как кое-кому из наших злодеев, хотя они и середняки числются, прямо говорил “Не идешь в колхоз? Ты, значит, против Советской власти? В 19-м году с нами бился, супротивничал, и зараз против? Ну, тогда и от меня миру не жди Я тебя, гада, так гробану, что всем чертям муторно станет” Говорил я так? Говорил И даже наганом по столу постукивал” Что ж, к этому способу агитации добавить нечего Такие “рыцари революции”, как Нагульнов, своей нетерпимостью к собственнику, фанатичной преданностью идее мировой революции доводят до логического конца насильственную политику правительства по отношению к крестьянству, которая прикрыта ласковостью и деликатностью Давыдова или Ванюшки Найденова Но они, в сущности, делают одно дело — отнимают хлеб у тружеников земли, выполняя спущенный сверху план
    Зловещая правда 30-х годов прорывается, например, в таком эпизоде романа “Андрей неотрывно смотрел в лицо Нагульнова, одевавшееся мертвенной пеленой Неожиданно для Давыдова он быстро встал, и тотчас же, как кинутый трамплином, подпрыгнул Нагульнов “Гад' — выдохнул звенящим шепотом, стиснул кулаки — Как служишь революции?' Жа-ле-ешь? Да я Тысячи станови зараз дедов, детишков, баб Да скажи мне, что надо — их в распыл Для революции надо Я их из пулемета всех порешу'” — вдруг дико закричал Нагульнов, и в огромных расширенных зрачках его плесканулось бешенство, •на углах губ вскипела пена, Макар забился в припадке”
    Никакие справедливые и высокие слова советских лозунгов, душевные, доверительные беседы Давыдова с хуторянами не могли прикрыть того бесспорного факта, что ради абстрактного, мифического счастья всего народа производилось безжалостное истребление конкретных людей, составляющих тот же народ
    О том, что происходило обесценивание человеческой жизни в эпоху раскулачивания и сплошной коллективизации, говорят действия Нагульнова, который, пользуясь доверенной ему властью, избивает единоличника Григория Банника и под взведенным курком нагана заставляет его дать расписку с обязательством вывезти семенной хлеб в колхозный амбар С той же целью он арестовывает трех колхозников и держит их ночь под замком.
    Действия Нагульнова в романе Шолохова получают осуждение, но и героев, и автора не устраивают в основном их внешние проявления при абсолютной правоте той идеи, которая им руководит. Эта идея нередко вступала в противоречие с нормальными, естественными человеческими чувствами, рождая трагическую раздвоенность сознания героев, что особенно рельефно проявилось в образе Андрея Разметнова. Член гремяченской партячейки, верящий в правильность курса партии на сплошную коллективизацию, он тем не менее не в состоянии заглушить в себе жалость к детям раскулаченных. Разметнов — тонко чувствующая, добрая натура. Отсюда его обостренная впечатлительность и чуткость, помогающие ему неосознанно ощутить жестокость и несправедливость происходящего. Именно это заставляет его прийти в сельсовет и сказать: “Больше не работаю... Раскулачивать больше не пойду”. Поведение Разметнова расценивалось советской критикой как проявление несознательности, наивности, недостатка ума. Другое дело — Нагульнов. Он при всех своих перегибах “гораздо сознательнее и принципиальнее” мягкотелого, жалостливого Разметнова, так как понимает необходимость беспощадной классовой борьбы. Такая идеологизированная трактовка образов “Поднятой целины” неприемлема в наши дни. Сейчас, пожалуй, именно переживания и поступки Разметнова кажутся наиболее близкими гуманистическому осмыслению трагедии, развернувшейся в “год великого перелома”.
    Верный жизненной правде, Шолохов не дает в романе победно-оптимистической картины благополучия и процветания гремяченского колхоза. В финальных страницах произведения нет ощущения того, что сбылись надежды и чаяния хлеборобов. Автор даже избегает разговора о конкретных результатах деятельности колхоза. Например, здесь нет ни слова об урожае, то есть автор как бы стыдится в полный голос трубить о победе колхозного строя. Поэтому представление о торжестве политики партии в деревне создавалось во многом благодаря названию. Жизнь крестьянства сравнивалась с необработанной, нераспаханной целиной, таящей в себе могучие силы и возможности. Такие силы, безусловно, в обществе были. И сейчас они пробиваются наружу, чтобы понять и переосмыслить трагедию переломного времени, круто изменившую сложившийся жизненный уклад.

    ШОЛОХОВ, МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1905–1984) – советский писатель, автор романов Тихий Дон, Поднятая целина, неоконченной эпопеи Они сражались за родину, лауреат Нобелевской премии, депутат, лауреат Сталинской премии, академик, дважды Герой социалистического труда. Родился 11 (24) мая 1905 на хуторе Кружилин. Автобиография Шолохова занимает полторы страницы: «родился в семье служащего торгового предприятия в одном из хуторов», «учился в Москве года два-три» и т.д. В разгар Гражданской войны стал очевидцем трагических событий на Дону: на его глазах разворачивались военные действия между белоказаками и красными, велась борьба казаков за независимость, окончившаяся Верхнедонским восстанием.
    К началу 1920-х имел за плечами опыт продкомиссара, сочинителя агитпьес и работника ревкома – с таким багажом он появился в Москве. Там примкнул к литературному объединению «Молодая гвардия», существовавшему под эгидой РАППа, в 1923 дебютировал с фельетоном в газете «Юношеская правда». В ином ключе были написаны Донские рассказы Шолохова (1926) – произведения о столкновении белоказаков с красными, о братоубийственной борьбе на Дону. В этих рассказах одержимость классовым насилием вела к отцеубийству (Бахчевик), сыноубийству (Родинка), смертельной вражде между братьями (Коловерть). «Наука ненависти» заставляла соседей убивать друг друга за горшок щей и крынку молока (Алешкино сердце). Шолохов не романтизировал насилие, не пел «Россию, кровью умытую», – он нес в литературу суровую, жестокую правду о Гражданской войне. В его изображении классовая борьба – война своих против своих, она рассекает семьи, разделяет отцов и детей. Разрушение родственных связей, классовая «червоточина», разъедающая семью, – тема, которая перекочевала из Донских рассказов в Тихий Дон. В 1926 вернулся на Дон, в станицу Каргинскую, а затем переселился в Вёшки. К этому времени работал над романом Донщина о походе генерала Корнилова на Петроград. Донщина легла в основу первых двух книг Тихого Дона, опубликованных в журнале «Октябрь» с января по декабрь 1928. Тихий Дон пользовался оглушительным успехом у современников. Луначарский сравнил Шолохова с Львом Толстым, а Тихий Дон с Войной и миром. Александр Серафимович признал молодого автора «во сто раз талантливее» себя и предрек ему скорую мировую славу. Вся Россия зачитывалась историей Григория и Аксиньи, Госиздат выпустил Тихий Дон в популярной серии «Дешевая библиотека Госиздата». В 1930 режиссерами Правовым и Рождественской по роману был поставлен фильм, упрочивший шолоховскую славу. Первые две книги Тихого Дона (1925–1928) охватывали период Первой мировой войны, революцию 1917, становление Советской власти на Дону. Шолохов давал картину слома русской истории, описывал войну и мир, быт и сражение, судьбы исторических личностей и простых людей. Наряду с вымышленными персонажами в романе действовали реально существовавшие белые генералы Каледин, Корнилов, председатель казачьего военно-революционного комитета Подтелков. Точкой отсчета Шолохов считает 1912. Однако главным откровением Тихого Дона стал не эпический размах повествования, а обращение автора к судьбе человека, втянутого в кровавый круговорот истории. Главный герой – Григорий Мелехов – личность незаурядная, казак с турецкой кровью, командир белой дивизии, а затем и красной конницы, получивший 14 ранений и полный комплект боевых наград. Григорий Мелехов индивидуализировался автором, наделялся «особыми приметами». Даже удар, делавший Григория неуязвимым в бою, был особым – не правой, а левой: с детства левша, Григорий научился одинаково хорошо владеть обеими руками. Двурукость символически передавала самое существо судьбы Мелехова – «от красных отбился, к белым не пристал». Григорий не определился в своей «классовой позиции», не сделал выбора между воюющими сторонами. Это сразу же отделяло его от героев других произведений о Гражданской войне, например, от Мечика из романа А.Фадеева Разгром. Выходец из народной среды наделялся сложным психологическим складом, тягой к правдоискательству, неоднозначностью оценок. Характер героя определил и глубину житейских коллизий – отношения внутри любовного треугольника Григорий – Аксинья – Степан. Судьба Григория отражала не только его исключительность, но и всенародную трагедию «похитнувшейся жизни», крушение веками устоявшегося миропорядка. Герои романа – Кошевые, Мелеховые, Коршуновы, Астаховы – казаки, особое военно-земледельческое сословие России, созданное по указу Екатерины II, не причисленное ни к крестьянству, ни к дворянству. Своеобразные обычаи самоуправления и поведения, особый быт, язык, привычки, отличавшие казачью вольницу, – подлинная область художественного исследования автора. К концу романа почти все герои Шолохова погибают, Тихий Дон исчезает с лица земли. В печати была приостановлена третья книга Тихого Дона, посвященная Вешенскому восстанию против расказачивания и созданию своеобразной республики на левом берегу Дона. Правда о кровавой эпопее расказачивания, о действиях на Дону Троцкого была в романе безжалостной. Причиной восстания послужили перегибы по отношению к казакам-середнякам и бессудные расстрелы в станицах. Казаки восстали в тылу у красных, что привело к поражению на Южфронте и началу наступления Деникина. Теперь Шолохова обвиняли уже в «белогвардейщине». В начале 1930-х он оказался в районе «сплошной коллективизации», на его глазах погибала деревня, в запустение приходила когда-то богатейшая область. «Вы бы поглядели, что происходит у нас и в соседнем Нижне-Волжском крае, – писал Шолохов редактору издательства «Московский рабочий» Е.Левицкой. – Жмут на кулака, а середняк уже раздавлен. Беднота голодает. Народ звереет, настроение подавленное…». Письма Шолохова к Левицкой рисуют страшную картину коллективизации на Дону, не напоминающую колхозную идиллию Поднятой целины. Следующим адресатом Шолохова стал Сталин. Письма Шолохова к Сталину изобиловали ужасами голодомора, описанием пыток, избиений и надругательств, с помощью которых изымался хлеб. Теперь творческая активность Шолохова проявлялась главным образом в жанре напряженного диалога с вождем. Сталин благосклонно отнесся к письмам – ответил Шолохову письмом, телеграммами, прислал голодающим эшелон с зерном. Наряду с отчаянными протестами против коллективизации создает роман Поднятая целина (первая книга – 1932, вторая – 1960): «Пишу новый роман о том, как вешенские, к примеру, казачки входили в сплошную коллективизацию в 1930 и как они живут в колхозах». Это роман в поддержку политики коллективизации на селе. Организатор и председатель колхоза на Дону в Поднятой целине – моряк Давыдов, приехавший обучать казаков земледелию. Многие сцены романа не лишены двусмысленности: в них беспощадно изображалась борьба «на хлебном фронте», участь крестьянства. С трудом продвигалась работа над заключительными частями романа Тихий Дон. 4 июня 1928 он писал Левицкой: «Прочтите (…) продолжение Тихого Дона – черкните мне ваше мнение. Там меня начинает душить история, и соответственно с этим меняется характер». История душила не только Шолохова, но и его героя, теряющего в окаянной коловерти революционного времени всех своих близких. Оставшись без семьи и похоронив Аксинью, Григорий видит, как над ним встает черное солнце. К концу четвертой книги, вышедшей в 1939, Григорий Мелехов мечтает об одном – больше не участвовать в цепной реакции бессмысленных и бесконечных смертей, преступном насилии над действительностью. Григорию не дается понимание свершившегося в России великого эксперимента, исторически оправданного насилия. Некоторые писатели советовали Шолохову «достойно закончить роман» и привести Григория в партию. Однако скитания Григория имели в романе другой итог: на пороге разоренного дома он держит на руках единственного сына – последнего, кто остался в живых из большой мелеховской семьи. В конце 1930-х над Шолоховым нависла угроза ареста. К этому моменту он уже неоднократно бывал на приеме у Сталина, списывал ужасы голодомора на «непродуманную работу» на местах (статья Результат непродуманной работы, январь 1933, «Правда»). В 1939 в творческой судьбе Шолохова совершается перелом: избежав ареста, к началу войны он прочно занимает положение одного из первых писателей советской страны. Отправившись на фронт корреспондентом «Красной звезды» и «Правды», попадает в авиакатастрофу и чудом остается в живых. На его глазах осколком снаряда была убита мать, разрушен дом в Вешках. 23 июня 1942 – в годовщину вторжения фашистской Германии в СССР, Шолохов опубликовал в «Правде» статью Наука ненависти, в которой призвал «носить ненависть на кончиках штыков». Главной движущей силой в борьбе с захватчиком он считал беспощадную ненависть к «осатаневшим фашистским выродкам». С трудом давался Шолохову его новый роман Они сражались за родину, первые главы которого появились в «Правде» в 1943. Он был посвящен суровой окопной жизни, солдатам разбитого полка, сражающегося на Дону. К роману Они сражались за родину пытался вернуться в 1950–1960-е, но книга так и осталась неоконченной. В 1975 С.Бондарчук снял по неоконченному роману фильм с участием звезд советского кино: Шукшина, В.Тихонова, Г.Буркова, Ю.Никулина, Н.Мордюковой, И.Смоктуновского. Рассказ Судьба человека был опубликован в «Правде» в новогодних номерах 1957. В нем автор касался полузапретной темы – судьбы военнопленных, которые из немецких лагерей отправлялись в лагеря «родные». Андрей Соколов изображен в рассказе человеком, сохраняющим в плену «русское достоинство и гордость». Вернувшись домой, герой рассказа усыновляет мальчика – сироту войны. Появление Тихого Дона в 1928 повлекло за собой не только восторженные рецензии, но и обвинения в литературном плагиате, судебные разбирательства. Многих смущало, что роман появился из-под пера двадцатитрехлетнего автора, который казался слишком юным для создания столь грандиозного романа. Позже сомнение в авторстве Тихого Дона выражали Солженицын (книга Стремя «Тихого Дона», под псевдонимом Медведева-Томашевская), Р.Медведев (Загадки творческой биографии Шолохова), однако эти исследования целиком строились на гипотезах и не содержали никаких документальных подтверждений. Обвинения с новой силой вспыхнули в 1990-е, когда открылись архивы. Но и тогда никаких убедительных доказательств шолоховского плагиата обнаружено не было. В 1965 Шолохов был удостоен Нобелевской премии «за художественную силу и цельность эпоса о русском казачестве в переломное для России время». Тихий Дон был причислен к классике 20 в., продолжающей гуманистические традиции великой русской литературы. Умер Шолохов 21 февраля 1984 в станице Вешенской.