В «Роковых яйцах» и «Собачьем сердце» конкретные и в сюжетном отношении довольно ярко показанные последствия действий главных героев, профессоров Персикова и Преображенского, привлекают внимание читателей и затеняют их неконкретную вину. На первый взгляд вывод повести «Роковые яйца» очевиден: открытие Персикова, попав в руки авантюриста-экспериментатора, погубило и самого создателя. В этом — рок. Название повести подчеркивает эту мысль, соединяя обозначение судьбы с фамилией героя (в словаре Даля среди значений слова «рок» есть «предопределение»). Но все-таки кажется, что Булгаков хочет сказать не только это. Обратимся к тексту повести. В самом начале автор говорит: «Начало ужасающей катастрофы нужно считать заложенным именно в этот злосчастный вечер, равно как первопричиной этой катастрофы следует считать именно профессора Владимира Ипатьевича Персикова». Последующие события как будто опровергают эту мысль, ведь производит чудовищных змей Александр Семенович Рокк. Но Булгаков постоянно возвращает нас к началу — вине Персикова (и подчеркивает это несколько раз): «… Не бездарная посредственность, на горе республике, сидел у микроскопа. Нет, сидел профессор Персиков». Почему «на горе республике»? Разве изобретение Персикова так уж плохо? Даже название «луч жизни» звучит хорошо. В. Лакшин считает, что повесть Булгакова — своеобразная реплика в споре о попытках искусственного и ускоренного воспитания «нового человека».
Эта мысль получает дальнейшее развитие в повести «Собачье сердце», где главный герой, тоже профессор, идет, как и в «Роковых яйцах», на необычный эксперимент — операцию по превращению собаки в человека. По поводу дня операции рассказчик говорит: «И вот в этот ужасный день, еще утром, Шарика кольнуло предчувствие. Вследствие этого он вдруг заскучал и утренний завтрак… съел без всякого аппетита». Рассказчик называет день ужасным. Можно полагать, что это мнение Шарика, и Булгаков просто использует довольно популярный литературный прием, показывая мир глазами героя, в данном случае Шарика. Но это не совсем так. День назван довольно ужасным до того, как Шарика кольнуло предчувствие, и Булгаков внимательно и точно подбирает слова. Если бы он хотел сказать, что Шарик считал день ужасным, он так и сказал бы. И в начале повести «Роковые яйца» вечер называется злосчастным, что также не мнение действующего лица.
С самого начала предчувствие простой дворняжки помогает понять, что эксперимент плох. Уже после операции из дневника помощника профессора Преображенского Ивана Арнольдовича Борменталя мы узнаем, что на предложение последнего развить Шарикова «в очень высокую психическую личность» Преображенский просто хмыкает и отвечает зловещим тоном: «Вы думаете?» Его сомнения подробно объясняются в одном из разговоров ночью после того дня, когда Шариков получил имя и отчество. Преображенский говорит: «Старый осел Преображенский нарвался на этой операции, как третьекурсник. Правда, открытие получилось, вы сами знаете какое… но только имейте в виду, Иван Арнольдович, что единственным результатом этого открытия будет то, что все мы будем иметь этого Шарикова вот где… Вы знаете, какую работу проделал, уму непостижимо. И вот теперь спрашивается, зачем? Чтобы в один прекрасный день милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы дыбом встают!». Самое главное здесь в том, что Преображенский видит: он ошибся и сам виноват, что хотел сделать и сделал открытие, не думая о последствиях, в отличие от Персикова, который не видел своей вины и, может быть, именно поэтому и был наказан. Преображенский вполне определенно и недвусмысленно заявляет: «Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти ощупью и параллельно с природой, форсирует вопрос и приподымает завесу! На, получай Шарикова и ешь его с кашей». Эта мысль, безусловно, принадлежит не только профессору Преображенскому, но и самому Булгакову. Профессор Преображенский понимает: он не виноват, что в результате эксперимента получился такой ничтожный человек, как Шариков, но профессор виноват в том, что сам эксперимент и его философское обоснование были направлены против природы.
Для Булгакова операция Преображенского, открытие Персиковым «луча жизни», социальная революция, «вся эта социальная кутерьма (тоже своеобразный эксперимент) — вещи одного порядка, и в сущности похожи в стремлении искусственно, с помощью науки усовершенствовать человеческое общество и природу. Единственная разница между действиями Преображенского и Персикова в том, что первый сам делает операцию, а открытие второго использует Александр Семенович Рокк. Но исходя из булгаковского понимания нравственности, это абсолютно ничего не значит. Отвечает тот, кому принадлежит идея. Персиков, кроме того, виноват еще и в том, что он, предвидя, как ученый, возможное бедствие, ничего не сделал для его предотвращения.
Иное отношение, как уже говорилось выше, к своему эксперименту у профессора Преображенского. Нужно сказать, что он активно сопротивляется не только результату собственного эксперимента, но и тому, что происходит вокруг и с чем он не согласен. Его обличительные речи резки и остроумны, во многом попадают в точку, кажутся вполне актуальными и сегодня.
Закономерны сюжетные и смысловые параллели, проведенные современными исследователями между персонажем повести М. Булгакова «Собачье сердце» Шариковым и Присыпкиным из широко известной пьесы В. Маяковского «Клоп» (1928-1929). Во многом сходны проблемы, волнующие писателей. Они высмеивают в своих произведениях демагогию, невежество, хамство, стремление все «делить поровну», ничего не производя, только извлекая выгоду из своего «привилегированного» пролетарского происхождения.
Устремления героев, изменения, происходящие с ними, передаются через ряд деталей, в том числе портретных.О перерождении Присыпкина говорит его отказ от прежнего имени и фамилии (теперь это Пьер Скрипкин) и замена одежды рабочего на нарядный костюми лакированныетуфли. Шариков предпочитает необыкновенно нравившимся ему вначале галстуку ядовитой расцветки и сияющим штиблетам кожуи портфель. Социальный смысл этих деталей еще больше подчеркнут в пьесе Н. Эрдмана 20-х годов «Мандат». Герой этого произведения появляется в полувоенной форме и с мандатом,один вид которого гарантирует реальную власть. Таким образом, писатели почувствовали ту угрозу, которую несли культуре, стране агрессивно-невежественные присыпкины и шариковы, эти «поразительные паразиты», оказавшиеся у власти.
Каковы же перспективы очеловечивания, одушевления тех, кто на основании лишь «внешних мимикрийных признаков» ошибочно отнесен к «гомо сапиенс»?
В пьесе Маяковского вопрос о судьбе Присыпкина («обывателиуса вульгариса») перенесен в будущее и решается от имени коллектива- счастливых жителей федерации земли.
Заключительные сцены пьесы Н. Эрдмана показывают разоблачение и крах надежд замаскировавшихся монархистов. Однако вопрос о последствиях усиления власти людей с мандатом таким финалом не снимается. Именно поэтому на протяжении всего действия внимание зрителя сосредоточено на двух элементах декорации: военной фуражке и мандате, которые становятся образами-символами, знаками приближения еще более сурового времени.
Вывод, к которому пришел М. Булгаков, довольно пессимистичен. Шариков не способен к труду, он не хочет «учиться и стараться стать хоть сколько-нибудь приемлемым членом социального общества», однако он уже «поступил на должность», и в руках «его появился револьвер… Эксперимент Преображенского по форсированному созданию нового человека явно не удался, он нарушил законы, выработанные природой и обществом.
