Мир природы в лирике Н. Заболоцкого

    Н. Заболоцкий писал свои стихи в то время, когда человек активно вмешивался в законы природы, считал себя её повелителем. Современникам поэта казалось, что для человеческого разума нет ничего невозможного. Грандиозные научные открытия позволили человеку по-другому посмотреть на мир. Все эти процессы отразились в лирике Н. Заболоцкого. На протяжении всего творчества природа остаётся главной в его поэзии. В ранний период поэта волновали метаморфозы, бесконечные изменения и превращения, происходящие в природе. В ряде стихотворений («Лицо коня», «В жилищах наших», «Прогулка») он обращается к философским проблемам окружающего мира.    Жизнь людей, живущих «умно и некрасиво», противопоставлена нераскрытой мудрости природы. В мире природы нет разобщения, поэтому деревья могут превращаться в людей, а люди в деревья. Эти чудеса говорят о единстве всего живого.
    В стихотворении «Лицо коня» очеловечен облик коня. Поэт чувствовал, что его современники погрязли в мещанстве, потеряли связь с природой. Между тем, именно в природе он находил высшую гармонию. Его внимание привлекли научные открытия, которые позволяли делать фантастические прогнозы.
    В тридцатые годы написаны стихотворения «Подводный город», «Человек в воде», «Школа жуков», «Людейников». В них воплощена мысль о бесконечном и беспрерывном движении материи, многообразии форм жизни. Поэт полагал, что в результате эволюции растительный и животный мир планеты поднимется до сознательного уровня. Конечно, сегодня эти стихи воспринимаются как утопия. Но значение их в том, что, сохраняя связь с наукой, они полны поэзии, ярких красок, искренности.
    Философские поэмы «Безумный волк» (1931), «Деревья», «Птицы» (1933) развивают тему разумности природы, её целесообразности. В заключительных стихах поэмы «Птицы» выражена основная для поэта мысль:

    … Земля моя, мать моя, знаю

    Твой непреложный закон. Не насильник, но умный хозяин

    Ныне пришёл человек во имя всеобщего счастья

    Жизнь он устроит твою…

    Н. Заболоцкий пришел к торжеству человека. По мысли поэта, он выражает разумность природы. Образ человека-творца проходит через стихотворение «Венчание плодами» (1932). Это своеобразный гимн науке, знанию. Именно они позволят переделать природу:

    Когда плоды Мичурин создавал,

    Преобразуя древний круг растений,

    Он был Адам, который сознавал

    Себя отцом грядущих поколений.

    Но поэт, вместе с тем, видит, что природа сама по себе противоречива и, наряду с разумом, заключает в себе злые, стихийные силы. Это противоречие, по мнению Заболоцкого, может разрешиться творческой деятельностью человека. Только человек может организовать хаос природы и стать её «дирижёром».

    Величественная картина северной природы создается в стихотворении «Север» (1936). Поэт прославляет подвиг челюскинцев, покоривших суровый край:

    …И вся природа мёртвыми руками

    Простёрлась к ним, но, брошенная вспять,

    Горой отчаянья легла над берегами

    И не посмела головы поднять.

    Многие стихотворения Н. Заболоцкого о природе пронизывает особое ощущение – величие окружающего мира, во многом ещё остающегося загадкой для нас:

    Хочу у моря я спросить,

    Для чего оно кипит?

    …Это множество воды

    Очень дух смущает мой.
    «Вопросы к морю», 1930

    Для человека, которому кажется, что он освоил мир, природа загадочна и противоречива:

    … Вся природа улыбнулась,

    Как высокая тюрьма.

    «Прогулка», 1929

    Поэт осознаёт, что на пути к познанию есть ещё много преград.
    На втором этапе творчества Заболоцкого природа предстаёт более «очеловеченной». Это уже не слепая стихия.

    В программном стихотворении «Я не ищу гармонии в природе» (1947) в отношении поэта к природе возникает и моральная проблема. Природа лишена понимания добра и зла, равнодушна к страданию. Она каждый день умирает и возрождается вновь («Журавли», 1948). С другой стороны, отстранённость человека от природы волнуют поэта. В стихотворении «Слепой» неполное восприятие мира оборачивается «мраком души».
    Изображение природы теперь передаётся через психологическое состояние человека. В стихотворении «Гроза» (1946) тема наступления грозы переплетается с темой творческого вдохновения:

    Я люблю этот сумрак восторга, эту краткую ночь

    вдохновенья,

    Человеческий шорох травы, вещий холод на тёмной руке,

    Эту молнию мысли и медлительное проявленье

    Первых дальних громов – первых слов на родном языке.

    В стихотворениях, посвященных Грузии («Храмгэс», «Сагурамо»), поэт раскрывается перед нами по-новому, ярким творцом с обострённым чувством цвета. Он создаёт яркие декоративные картины осенней природы из «охры и белил». А, наряду с подобными пышными картинами, Заболоцкий описывает простые и скромные пейзажи средней России.
    Новая манера изображения природы связана с иным отношением к ней. Мир видится в «живых чертах», в единстве с человеком. Природа проявляется уже не в философском, а в реальном пейзаже: перед нами «жук-менестрель», «бабочка на пуантах», «апрель в аксибантах васильков» («Поэма весны»), «пуховый шарик одуванчика», «твердый клинок подорожника» («Я воспитан природой суровой»). Здесь Н.Заболоцкий продолжает лучшие традиции классической пейзажной лирики Ф.И.Тютчева, А.С.Пушкина, Фета.

    Главное открытие поэта - чуткое внимание к мельчайшим изменениям, превращениям природы на всех уровнях: от маленького растения к стихиям. Природа в его стихах живая, меняющаяся.
    В своём отношении к природе Заболоцкий прошёл важную эволюцию. Сначала он пытался освоить, понять, покорить её разумом, в итоге же почувствовал и полюбил её всем сердцем. Надеюсь, наше поколение последует примеру Заболоцкого и будет любить природу.

    ЗАБОЛОЦКИЙ, НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (1903–1958), русский поэт, переводчик. Родился 24 апреля (7 мая) 1903 под Казанью. Его дед по отцу, отслужив при Николае I положенные четверть века в солдатах, записался уржумским мещанином и работал объездчиком в лесничестве. Один из двух его сыновей, отец поэта, получил казенную стипендию и выучился на агронома. Женился он поздно и взял в жены городскую учительницу, «сочувствующую революционным идеям». Семья жила в селе Сернуре; сын, первый из шестерых детей, учился вдали от дома, в реальном училище Уржума. По окончании училища в 1920 Заболоцкий отправился в Москву, где поступил одновременно на филологический и медицинский факультеты Московского университета, однако вскоре переехал в Петроград и поступил в педагогический институт. Участвовал в литературном кружке «Мастерская слова», не был отобран в состав пролетарского писательского авангарда, однако нашел общий язык со стихотворцами, считавшими себя «левым флангом» ленинградского отделения Всероссийского союза поэтов (вскоре упраздненного).
    В 1926–1927 Заболоцкий служил в армии, затем получил место в отделе детской книги Госиздата. Руководил отделом С.Маршак, в отделе работали Е.Шварц, Л.Чуковская, Н.Олейников. Отдел выпускал не только книги, но и два детских журнала – «Чиж» и «Еж». К работе были привлечены поэты-единомышленники Заболоцкого – Д.Хармс и А.Введенский, образовалась поэтическая группа со своей программой. В конце 1927 она стала именоваться Объединением Реального искусства (сперва ОБЕРИО, затем ОБЭРИУ), ее приверженцы – обэриутами. Манифест обэриутов появился в начале 1928 в Афишах Дома печати, раздел «Поэзия обэриутов» написал Заболоцкий. В духе тогдашнего культа новаторства было заявлено: «Мы – творцы не только нового поэтического языка, но и создатели нового ощущения жизни и ее предметов». Себя он при этом назвал «поэтом голых конкретных фигур, придвинутых вплотную к глазам зрителя». К этому времени было опубликовано вразброс несколько стихотворений Заболоцкого, более или менее подтверждавших эту декларацию (Вечерний бар, Футбол, Игра в снежки и т.д.). Они прошли незамеченными, зато изданный тиражом 1200 экз. сборник Столбцы (1929), включавший 22 стихотворения, «вызвал в литературе порядочный скандал», как сообщал другу Заболоцкий, добавив: «...и я был причислен к лику нечестивых». Статья в журнале «Печать и революция» (1930, № 4) называлась Система девок, в журнале «Стройка» (1930, № 1) – Распад сознания. Книга оценивалась как «враждебная вылазка», однако прямых распоряжений в отношении Заболоцкого не последовало и ему (при посредстве Н.Тихонова) удалось завязать особые отношения с журналом «Звезда», где и было напечатано около десяти стихотворений, пополнивших Столбцы во второй (неопубликованной) редакции сборника (в окончательной, впервые воспроизведенной в издании 1965 редакции раздел Столбцы и поэмы содержит 46 стихотворений).
    Столбцы и примыкающие к ним стихотворения 1926–1932 представляли собой опыты словесной пластики, ориентированной на повседневную бытовую речь и сближавшей поэзию с современной живописью. Натюрморты, жанровые сцены и этюды Столбцов мотивировались «по-обэриутски»: «Посмотрите на предмет голыми глазами и вы увидите его впервые очищенным от ветхой литературной позолоты... Мы расширяем смысл предмета, слова и действия». Такое «расширение смысла» постепенно отдалило Заболоцкого от других обэриутов и явственно сказалось в поэме Торжество земледелия, написанной в 1929–1930 и полностью напечатанной в журнале «Звезда» в 1933: это была своего рода «мистерия-буфф», прославлявшая коллективизацию как начало вселенского благоустройства. О его полнейшей лояльности свидетельствует стихотворение на смерть Кирова (1934), немыслимое в контексте творчества других обэриутов. При этом в поэме Торжество земледелия, как и в последующих – Безумный волк (1931) и Деревья (1933), сказалось влияние В.Хлебникова. Как и для других поэтов левого толка, Хлебников был для Заболоцкого культовой фигурой, ему была особенно близка устремленность хлебниковской поэтической мысли к сотворению утопии, «учреждению» всемирной гармонии. Подоспело ко времени и знакомство с сочинениями К.Э.Циолковского, в которых Заболоцкий видел подтверждение визионерских мечтаний Хлебникова. Публикация Торжества земледелия повлекла за собой изъятие из обращения номера «Звезды» с текстом поэмы, оценку автора в органе ЦК ВКП(б) «Правда» (в статье В.Ермилова Юродствующая поэзия и поэзия миллионов) и шельмование в других периодических изданиях. Подготовленную к печати книгу Стихотворения 1926–1932 издать не удалось; попытка издать стихотворения и поэмы 1926–1936 оказалась тщетной. Семнадцать новых стихотворений Заболоцкого, большей частью опубликованных в газете «Известия» и максимально приближенных к среднему уровню советской интеллигентской («умствующей») поэзии 1930-х годов, составили сборник Вторая книга (1937), который, по-видимому, должен был свидетельствовать о полной «перековке» автора Столбцов и Торжества земледелия. Заболочкий выпустил также переводы-пересказы для детей и юношества Гаргантюа и Пантагрюэля Ф.Рабле, одного из Путешествий Гулливера Дж.Свифта, Тиля Уленшпигеля Ш.де Костера, а также стихотворное переложение поэмы Шота Руставели Витязь в тигровой шкуре. Тем не менее в 1938 он был арестован и осужден как участник вымышленной террористической организации ленинградских писателей. Его «дело», следствие с пытками и лагерные мытарства кратко описаны в его воспоминаниях История моего заключения (журнал «Даугава», 1988, № 3). Колымский срок был прерван, и уже в 1943 Заболоцкий получил статус ссыльно-поселенца сперва на Алтае, затем в Казахстане. В 1946 он переехал в Москву, в 1948 опубликовал сборник Стихотворения, в котором превалируют произведения грузинской тематики, среди них – Горийская симфония, акафист Сталину, написанный еще в 1936 и переизданный к семидесятилетию вождя. Заболоцкому было предложено превратить свой пересказ 1930-х годов поэмы Шота Руставели в полный перевод. Как и заказанное ему стихотворное переложение Слова о полку Игореве, это было одной из самых престижных и выгодных переводческих работ советского времени. Никакой лирики лагерно-ссыльного периода не сохранилось, и никаких свидетельств о существовании таковой не имеется; новые стихотворения начинают появляться с 1946. Они представляют собой результат творческой эволюции, определившейся еще в 1934–1937. Заболоцкий использует поэтику жестокого романса; характерна она и для стихотворений трагического звучания (В этой роще березовой, Старая сказка, Воспоминание, Где-то в поле возле Магадана и т.д.). Между тем стихотворение Облетают последние маки содержит прямое и открытое авторское признание: «Нет на свете печальней измены, чем измена себе самому». И прижизненный сборник Стихотворения (1957), и посмертное Избранное (1960) дают заведомо искаженное представление о лирике Заболоцкого, включая лишь немногим больше половины его произведений 1936–1958 и целиком отсекая стихотворения и поэмы раннего периода, противоречившие благолепному образу советского поэта. Сам Заболоцкий от своего раннего творчества не отрекался и не оставлял надежды на публикацию более или менее полного собрания. Он составил его дважды – в 1952 и 1958; предугадывая обязательные претензии стилистической цензуры, пытался без особого успеха приглаживать тексты 1926–1936, вопреки тогдашней программной «красоте неуклюжести» (Битва слонов, 1931): «Весь мир неуклюжего полон значения!». Впервые поэзия Заболоцкого была представлена читателю с достаточной полнотой в 1965 (Большая серия «Библиотеки поэта»). Ряд ранних стихотворений и поэма Птицы (1933) оставались неопубликованными до 1972. В первоначальном виде Столбцы и поэмы 1930-х годов были заново опубликованы в книге Вешних дней лаборатория (1987). Умер Заболоцкий в Москве 14 октября 1958.