Проблема внешней и внутренней красоты в творчестве Н. Заболоцкого (анализ стихотворений «О красоте человеческих лиц», «Некрасивая девочка», «Старая актриса»)

    Творчество Н. Заблоцкого многогранно. Это поэт – мыслитель. Его интересуют философские, вечные вопросы, среди которых особое место занимает тема человеческой красоты, как внутренней, так и внешней.    Необычно стихотворение «О красоте человеческих лиц». Само название говорит нам, что оно написано в форме размышления на тему человеческой красоты. Заболоцкий - не единственный поэт-мыслитель, который осмысливает эту эстетическую категорию. Но решает поэт этот вопрос по-своему, оригинально.

    Центральный приём, используемый автором в стихотворении, – развёрнутая метафора. Автор говорит о том, что есть совсем разные лица. Он сравнивает живое с неживым.

    Стихотворение разбивается на две части. В первой части Заболоцкий выстраивает целую галерею различных лиц. Лица – всё равно, что архитектурные строения, дома. И как здания вызывают разные мысли, разные эмоции, принадлежат разным владельцам, так же различны и лица: «Есть лица, подобные пышным порталам, Где всюду великое чудится в малом…»

    В этих строках Заболоцкий говорит о людях, красивых внешне. Красота – это огромная ценность, она может сводить с ума, подчинять себе, делать её владельца уверенным, тщеславным, надменным. Но надолго ли? Красота внешняя без внутреннего содержания не может надолго задержать внимание. Внешняя красота пуста.

    Есть и иные лица: «… подобия жалких лачуг, Где варится печень и мокнет сычуг…» То есть лица невыразительные, угрюмые, выражающие усталость, говорящие о проблемах в жизни, это лица, вызывающие, в лучшем случае, сочувствие.

    Далее автор говорит о людях скрытных, не пускающих в свою жизнь посторонних. Души таких людей холодны, в них нет жизни: «Иные холодные, мёртвые лица Закрыты решётками, словно темница».

    Особо поэт выделяет «маленькую хижинку». Это отдельная развёрнутая метафора. Он называет хижину «неказистой и небогатой», то есть лицо этого человека было, на первый взгляд, неприметным. В нем не было броской красоты, затмевающей всё вокруг. Но как душу человека можно разглядеть во взгляде, так из окна хижины «струилось дыханье весеннего дня». Далее автор делает заключение:

    Поистине мир и велик и чудесен!

    Есть лица – подобья ликующих песен.

    Из этих, как солнце, сияющих нот

    Составлена песня небесных высот.

    Автор не случайно употребляет в этих строках приподнятую лексику. Здесь содержится идея стихотворения. Самое главное в человеке не внешняя красота, а внутренняя, красота души. Именно такая красота делает лицо живым, одухотворённым. Она притягивает к себе других, вызывает положительные эмоции, заставляет человека петь, делает его счастливым.

    Интересно стихотворение «Некрасивая девочка». Здесь также звучит тема красоты. Это бытовая зарисовка, заканчивающаяся отвлечённым рассуждением, моралью. В стихотворении есть сюжет. Герой видит на улице играющую с другими детьми девочку, которая ещё не знает, что она «лишь бедная дурнушка», «лягушонок». Автор задумывается о дальнейшей судьбе девочки:

    …будет день, когда она, рыдая,

    Увидит с ужасом, что посреди подруг

    Она всего лишь бедная дурнушка!

    Поэт верит, что жизнь не сломает её души, такой чистой, непосредственной, открытой миру. Он убежден, что главное в человеке - «младенческая грация души». В последних строках лежит гуманистическая идея:

    … что есть красота?

    И почему её обожествляют люди?

    Сосуд она, в котором пустота,

    Или огонь, мерцающий в сосуде?

    Истинная красота – это безудержное «счастье бытия», которое рождается от соединения своего счастья с общим.

    Философская мысль заложена и в стихотворении «Старая актриса». Стихотворение также сюжетно. В нем раскрывается образ уже немолодой актрисы, красота и слава которой осталась в её памяти и в вещах:

    Здесь картины, портреты, альбомы, венки,

    Здесь дыхание южных растений,

    И они её образ, годам вопреки,

    Сохранят для юных поколений.

    Но актриса, со своим блистательным прошлым, со своим талантом и воспоминаниями о былой красоте, оказывается жестокой:

    И не важно, не важно, что в дальнем углу,

    В полутёмном и низком подвале,

    Бесприютная девочка спит на полу,

    На тряпичном своём одеяле.

    Поэт говорит о совмещении в героине житейской мелочности и таланта, о «неразумной силе искусства, подымающей над миром такие сердца».

    Размышляя о внутренней и внешней красоте человека, Заболоцкий приходит к выводу, что важнее красота души. Именно она способна принести счастье её обладателю и окружающим.

    ЗАБОЛОЦКИЙ, НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (1903–1958), русский поэт, переводчик. Родился 24 апреля (7 мая) 1903 под Казанью. Его дед по отцу, отслужив при Николае I положенные четверть века в солдатах, записался уржумским мещанином и работал объездчиком в лесничестве. Один из двух его сыновей, отец поэта, получил казенную стипендию и выучился на агронома. Женился он поздно и взял в жены городскую учительницу, «сочувствующую революционным идеям». Семья жила в селе Сернуре; сын, первый из шестерых детей, учился вдали от дома, в реальном училище Уржума. По окончании училища в 1920 Заболоцкий отправился в Москву, где поступил одновременно на филологический и медицинский факультеты Московского университета, однако вскоре переехал в Петроград и поступил в педагогический институт. Участвовал в литературном кружке «Мастерская слова», не был отобран в состав пролетарского писательского авангарда, однако нашел общий язык со стихотворцами, считавшими себя «левым флангом» ленинградского отделения Всероссийского союза поэтов (вскоре упраздненного).
    В 1926–1927 Заболоцкий служил в армии, затем получил место в отделе детской книги Госиздата. Руководил отделом С.Маршак, в отделе работали Е.Шварц, Л.Чуковская, Н.Олейников. Отдел выпускал не только книги, но и два детских журнала – «Чиж» и «Еж». К работе были привлечены поэты-единомышленники Заболоцкого – Д.Хармс и А.Введенский, образовалась поэтическая группа со своей программой. В конце 1927 она стала именоваться Объединением Реального искусства (сперва ОБЕРИО, затем ОБЭРИУ), ее приверженцы – обэриутами. Манифест обэриутов появился в начале 1928 в Афишах Дома печати, раздел «Поэзия обэриутов» написал Заболоцкий. В духе тогдашнего культа новаторства было заявлено: «Мы – творцы не только нового поэтического языка, но и создатели нового ощущения жизни и ее предметов». Себя он при этом назвал «поэтом голых конкретных фигур, придвинутых вплотную к глазам зрителя». К этому времени было опубликовано вразброс несколько стихотворений Заболоцкого, более или менее подтверждавших эту декларацию (Вечерний бар, Футбол, Игра в снежки и т.д.). Они прошли незамеченными, зато изданный тиражом 1200 экз. сборник Столбцы (1929), включавший 22 стихотворения, «вызвал в литературе порядочный скандал», как сообщал другу Заболоцкий, добавив: «...и я был причислен к лику нечестивых». Статья в журнале «Печать и революция» (1930, № 4) называлась Система девок, в журнале «Стройка» (1930, № 1) – Распад сознания. Книга оценивалась как «враждебная вылазка», однако прямых распоряжений в отношении Заболоцкого не последовало и ему (при посредстве Н.Тихонова) удалось завязать особые отношения с журналом «Звезда», где и было напечатано около десяти стихотворений, пополнивших Столбцы во второй (неопубликованной) редакции сборника (в окончательной, впервые воспроизведенной в издании 1965 редакции раздел Столбцы и поэмы содержит 46 стихотворений).
    Столбцы и примыкающие к ним стихотворения 1926–1932 представляли собой опыты словесной пластики, ориентированной на повседневную бытовую речь и сближавшей поэзию с современной живописью. Натюрморты, жанровые сцены и этюды Столбцов мотивировались «по-обэриутски»: «Посмотрите на предмет голыми глазами и вы увидите его впервые очищенным от ветхой литературной позолоты... Мы расширяем смысл предмета, слова и действия». Такое «расширение смысла» постепенно отдалило Заболоцкого от других обэриутов и явственно сказалось в поэме Торжество земледелия, написанной в 1929–1930 и полностью напечатанной в журнале «Звезда» в 1933: это была своего рода «мистерия-буфф», прославлявшая коллективизацию как начало вселенского благоустройства. О его полнейшей лояльности свидетельствует стихотворение на смерть Кирова (1934), немыслимое в контексте творчества других обэриутов. При этом в поэме Торжество земледелия, как и в последующих – Безумный волк (1931) и Деревья (1933), сказалось влияние В.Хлебникова. Как и для других поэтов левого толка, Хлебников был для Заболоцкого культовой фигурой, ему была особенно близка устремленность хлебниковской поэтической мысли к сотворению утопии, «учреждению» всемирной гармонии. Подоспело ко времени и знакомство с сочинениями К.Э.Циолковского, в которых Заболоцкий видел подтверждение визионерских мечтаний Хлебникова. Публикация Торжества земледелия повлекла за собой изъятие из обращения номера «Звезды» с текстом поэмы, оценку автора в органе ЦК ВКП(б) «Правда» (в статье В.Ермилова Юродствующая поэзия и поэзия миллионов) и шельмование в других периодических изданиях. Подготовленную к печати книгу Стихотворения 1926–1932 издать не удалось; попытка издать стихотворения и поэмы 1926–1936 оказалась тщетной. Семнадцать новых стихотворений Заболоцкого, большей частью опубликованных в газете «Известия» и максимально приближенных к среднему уровню советской интеллигентской («умствующей») поэзии 1930-х годов, составили сборник Вторая книга (1937), который, по-видимому, должен был свидетельствовать о полной «перековке» автора Столбцов и Торжества земледелия. Заболочкий выпустил также переводы-пересказы для детей и юношества Гаргантюа и Пантагрюэля Ф.Рабле, одного из Путешествий Гулливера Дж.Свифта, Тиля Уленшпигеля Ш.де Костера, а также стихотворное переложение поэмы Шота Руставели Витязь в тигровой шкуре. Тем не менее в 1938 он был арестован и осужден как участник вымышленной террористической организации ленинградских писателей. Его «дело», следствие с пытками и лагерные мытарства кратко описаны в его воспоминаниях История моего заключения (журнал «Даугава», 1988, № 3). Колымский срок был прерван, и уже в 1943 Заболоцкий получил статус ссыльно-поселенца сперва на Алтае, затем в Казахстане. В 1946 он переехал в Москву, в 1948 опубликовал сборник Стихотворения, в котором превалируют произведения грузинской тематики, среди них – Горийская симфония, акафист Сталину, написанный еще в 1936 и переизданный к семидесятилетию вождя. Заболоцкому было предложено превратить свой пересказ 1930-х годов поэмы Шота Руставели в полный перевод. Как и заказанное ему стихотворное переложение Слова о полку Игореве, это было одной из самых престижных и выгодных переводческих работ советского времени. Никакой лирики лагерно-ссыльного периода не сохранилось, и никаких свидетельств о существовании таковой не имеется; новые стихотворения начинают появляться с 1946. Они представляют собой результат творческой эволюции, определившейся еще в 1934–1937. Заболоцкий использует поэтику жестокого романса; характерна она и для стихотворений трагического звучания (В этой роще березовой, Старая сказка, Воспоминание, Где-то в поле возле Магадана и т.д.). Между тем стихотворение Облетают последние маки содержит прямое и открытое авторское признание: «Нет на свете печальней измены, чем измена себе самому». И прижизненный сборник Стихотворения (1957), и посмертное Избранное (1960) дают заведомо искаженное представление о лирике Заболоцкого, включая лишь немногим больше половины его произведений 1936–1958 и целиком отсекая стихотворения и поэмы раннего периода, противоречившие благолепному образу советского поэта. Сам Заболоцкий от своего раннего творчества не отрекался и не оставлял надежды на публикацию более или менее полного собрания. Он составил его дважды – в 1952 и 1958; предугадывая обязательные претензии стилистической цензуры, пытался без особого успеха приглаживать тексты 1926–1936, вопреки тогдашней программной «красоте неуклюжести» (Битва слонов, 1931): «Весь мир неуклюжего полон значения!». Впервые поэзия Заболоцкого была представлена читателю с достаточной полнотой в 1965 (Большая серия «Библиотеки поэта»). Ряд ранних стихотворений и поэма Птицы (1933) оставались неопубликованными до 1972. В первоначальном виде Столбцы и поэмы 1930-х годов были заново опубликованы в книге Вешних дней лаборатория (1987). Умер Заболоцкий в Москве 14 октября 1958.